Час зверя

К тому времени наркотик растекся по всем его жилочкам. Зах путешествовал по волшебной стране, все обрело Смысл, ничто не было всего-навсего тем, чем казалось. Страх покинул его.

Водительское удостоверение агентши подсказало Заху адрес подлинной Нэнси Кинсед. Он явился прямо к ней в дом, представился полицейским офицером Туди Мульдоном. Девушка вроде ждала его. Зах поднялся наверх в ее комнату, увел с собой, посадил в машину — фрр! Легче легкого. К тому времени, как они вместе вернулись в коттедж, вся жизнь Заха, его разум, его душа обратились в единую симфонию понимания. Испытывая высочайший подъем духа, Зах привязал Нэнси Кинсед к кровати. Теперь, карабкаясь по ступенькам библиотечной лестницы, он лишь отдаленно припоминал тот восторг, оплакивая его кратковременную, улетучившуюся красоту. Но в тот насыщенный электричеством миг, когда он впервые погрузил нож в плоть рыдающей девушки…

Вновь прозвонили часы на башне. К тому времени, когда братья поднялись на площадку, часы прекратили бить.

Тут Зах остановился. Он стоял наверху лестницы, ностальгически постанывая.

Оливер прошел дальше, в длинное узкое помещение библиотеки. Зах стоял и смотрел на него: знакомая фигура, неторопливые привычные движения. Зах с любовью наблюдал за братом. Оливер вышел почти что на середину комнаты и, понурившись, повесив голову, остановился. По обе стороны от него — бесконечные ряды книжных полок. Над головой, под сводами невысоких арок — головы, лишенные тела, напряженные взгляды, уставившиеся на обоих братьев. До их слуха смутно доносилась музыка карнавала. Расплывались притаившиеся в витражах лица.

И вновь Захари почувствовал, как теплой волной поднимается в нем нежность к Олли. Оливер снова спасет его, как не раз уже делал, с тех пор как все это началось в доме на Лонг-Айленде. Оливер покончит с собой здесь, в библиотеке. Раскаяние после убийства Нэнси Кинсед и агентши сломит его. Револьверный выстрел в упор в его собственном кабинете, ключом от которого владеет только сам Олли. Самоубийство, никаких сомнений. Снаружи ликует толпа, никто не запомнит, входил ли, выходил ли отсюда Зах, лицо которого скрыто под козырьком, а пестрая рубашка — под серым плащом.

Они запомнят лишь Короля Чуму. Сейчас ровно восемь. Под окнами, точно вовремя, пройдет Король Чума. Зах пристрелит брата и помчится вниз, чтобы в тени деревьев у библиотеки поменяться местами с Тиффани. Тиффани в маске-черепе изображала Заха даже перед его приятелями из журнала, и они, и еще десятки тысяч зевак подтвердят: они видели Заха, Короля Чуму, в то самое мгновение, когда прозвучал выстрел.

Темнота помогла Заху скрыть усмешку. Он вновь почувствовал в себе Понимание, мистическую ясность, невероятное, все вмещающее откровение, которое приоткрылось ему в тот миг, когда создавался весь план. Когда Зах звонил Тиффани, чтобы дать ей указания относительно ее роли, он как маленький хихикал от возбуждения, от достоверности всего происходящего. Тиффани ждала в магазинчике за углом, сидела в задней комнате уже закрывшегося магазина, ожидая, пока Зах явится с деньгами. Когда Зах позвонил ей рассказать, что произошло, и изложил свой план, Тиффани впала в истерику. «Этот план плох, он никуда не годен, Захи, — твердила она, — это невозможно, это не сработает, это сумасшествие, это чистое безумие». Просто она не сразу сумела понять, как все складно. Король Чума. Олли. Девушка, убитая в коттедже. На символическом уровне план — само совершенство. В нем столько смысла, символического смысла. «Не забудь! — повторил Зах, и телефон завибрировал от его убедительного, подчиненного ритму голоса. — В восемь часов. Это час зверя. Поняла? Все осмысленно. Теперь-то ты не забудешь? Ты должна прийти. Ровно в восемь. Тогда он умрет».

И вот — час пробил. Из-за пазухи пестрой рубашки Зах вытащил свой кольт. Как это грустно, какая возвышенная печаль! В эту минуту любовь к старшему брату переполняла его сердце. Вытянул руку, нацелив дуло револьвера в спину Олли. Улыбнулся с нежностью. Глаза отсырели от сентиментальных слез.

Оливер обернулся и посмотрел на Заха. Увидев оружие, он замер от неожиданности. Даже в темноте Зах заметил, как Олли приоткрыл рот, услышал, как брат резко, точно в изумлении, перевел дыхание.

Зах улыбнулся еще шире, вложив в улыбку все свои чувства. Покачал головой, рассмеялся, дразня брата:

— Да ладно, Олли. — Его голос с неожиданной полнозвучностью разнесся в тиши библиотеки. — Нечего так смотреть на меня. Ты все знал, с самого начала.

Девушка в маске

Над верхушками деревьев, под круглой луной, на остром шпиле библиотеки часы отбивали удары. Девушка в маске мчалась туда со всех ног.

Она уже не могла соображать: боль захлестывала ее на каждом шагу, огнем сжигала легкие, била электрическими разрядами в ногах, ныла в спине, и все же руки девушки по-прежнему надежно сжимали револьвер.

Дождись меня, Олли.