Чаша Асклепия (СИ)

Помощь свою, разумеется, следует преувеличить и Дениса в зависимость от корабельного доктора поставить. Поставить — хорошее слово, и зависимость тоже. Вениамин Игнатьевич снова представил себе худое лицо, полускрытое свежепромытой рыжей челкой, и чуть скабрезно усмехнулся. Надо же, какие неожиданные открытия можно сделать о себе на старости лет…

Даже такие невинные слова, если их сказать о рыжем навигаторе, способны вызвать, как выяснилось, ассоциации совсем даже не невинные… Воистину, жизнь полна сюрпризов!

Однако разберемся с этим позже.

Вениамин Игнатьевич настолько погрузился в свои переживания и мысли, что на несколько минут выпустил из вида «объект Х».

В себя его привёл странный бубнёж биологов: «А фосфодезаминазный тест проводили? — Нет, только посев на Зайцеву-Блыгу».

Он тряхнул головой и огляделся: рыжий навигатор дремал в кресле, запрокинув голову и свесив кисти рук с подлокотников. Вениамин Игнатьевич невольно задержался взглядом на тонких пальцах и узкой ладони.

Руки молодого человека были… В голове крутилось какое-то устаревшее, но очень верное слово. Нет, не красивы (хотя и красивыми их тоже можно было назвать), было какое-то определение, очень верно характеризующее их.

Изящные? Да, но не только. Тонкие? Сильные? Вдруг всплыл давний разговор с коллегой и как тот сказал об общем знакомом: «У него такой породистый вид».

Да! Именно, несмотря на обноски, худобу, болезненную бледность и обломанные ногти со следами грязи под ними — руки у рыжего оборванца были именно породистыми, впрочем, как и весь он.

Навигатор зашёлся в новом приступе кашля, наваждение рассеялось, и перед Вениамином Игнатьевичем опять был худой бомж с помойки.

Доктор Бобков покачал головой: какая хрень в голову только не лезет от усталости и нервного напряжения.

Ко всеобщему облегчению, очередь наконец-то дошла и до них. Мимо иллюминаторов медленно проплыл таможенный сканер, помигивая разноцветными огоньками. Почему-то Вениамину Игнатьевичу стало тревожно, он быстро глянул через плечо на рыжего навигатора: тот приподнялся в кресле и проводил излучатель чуть напряжённым взглядом холодных голубых глаз. Или доктору это только показалось?

— Я пошел, — сообщил Станислав, беря папку под мышку.

— Погоди, я с тобой! — заторопился Вениамин.

— Зачем?

— Ну мало ли, придется договариваться… — размыто пояснил доктор.

Стасика одного отпускать нельзя — это абсолютно точно! Во-первых, дипломат из военного пенсионера вообще никакой, сейчас разругается с таможенниками из-за какой-нибудь мелочи, а до конца дня осталось меньше часа. А во-вторых… чего-то неспокойно было Вениамину Игнатьевичу, стоило проконтролировать самому всё, а то действительно — мало ли что…

Когда Стасику подали декларацию на подпись, Вениамин Игнатьевич предусмотрительно заглянул ему через плечо, пробежал строчки взглядом и… посерел:

« Живая материя весом до 1 кг — 1 шт. Пошлина: 0,3 ед., штраф: 1 ед., примечание: провести дератизацию корабля»

«Живая материя, весовая категория 20 — 200 кг — 8 шт. Пошлина: 0 ед.»

«Живая кибермодифицированная материя, тип DEX-6, весовая категория 20 — 200 кг — 1 шт. Пошлина 6,5 ед.»

«Медицинское оборудование — стандартная комплектация — 1 комп. — Пошлина…»

Сердце ухнуло в пятки. Перед глазами поплыли ярко-фиолетовые кляксы, сознание на несколько секунд помутилось. Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда… Или может?! Вениамин Игнатьевич снова пробежал глазами документ — вопиющая, нереальная информация никуда не делась.

Кибермодифицированная материя. То есть — киборг. Вот это да…

Мысли заметались как заполошные, короткие, стремительные, как тараканы в лабораторных инсектариумах. Надо было что-то делать. Срочно. Решать.

Стасик мельком глянул на пухлую пачку листов в руке друга и вопросительно заглянул ему в глаза. Вениамин Игнатьевич сглотнул вязкую, какую-то горьковатую слюну и утвердительно кивнул головой. Стасик уже протянул было руку, чтобы оплатить таможенный сбор, как сунулась тупая тётка, похожая на андроида манерой поведения и противным гнусавым голосом:

— С вас пятьдесят четыре единицы.

Стасик напрягся и потянулся к документам.

— Почему так дорого? Вроде сорок семь должно быть, — он попытался вчитаться в мелкие строки таможенной декларации.

Вениамин Игнатьевич поменялся в лице (с заморенного серо-зеленого на отчаянный серо-лиловый) и свирепо зашипел другу на ухо:

— Сорок семь, пятьдесят — какая, к чертям собачьим, разница?! Я тебе из своего кармана доплачу, только полетели скорей отсюда! Если до полуночи не вылетим, потеряем в десять раз больше!

Вернулись на корабль и, отстыковавшись от таможенной станции, прыгнули в первую червоточину, чудом не нарушив графика. Вениамин Игнатьевич, изо всех сил стараясь не смотреть на застывшего в кресле навигатора, на чуть подрагивающих ногах прошёл к себе в каюту.