Чаша Асклепия (СИ)

Вениамин Игнатьевич, с трудом сглотнув вязкую, чуть горчащую слюну (дома надо будет печень проверить!), промямлил, старательно отводя глаза:

— Да я тут где-то медотсек видел… Надо бы найти, проверить в каком он состоянии. А то мало ли что…

Вениамин Игнатьевич вывалился в коридор, на пару секунд прислонился к прохладной стене и с трудом перевёл дыхание. Вот уж никогда не думал, что бывает так страшно. А ведь и смерть видел, и кровь. Чужие. Раз, в далёкой молодости, ещё тогда, когда с Ленкой были в той треклятой командировке, наблюдал, как раненный в брюшную полость солдатик в горячке момента запихивает в себя кишки, судорожно подбирая их с земли вместе с инопланетным песком. Веня тогда не растерялся, ведь рядом была слегка побледневшая Ленка. Именно благодаря его уверенным и хладнокровным действиям парня спасли. Правда, через неделю Веня сбежал. Но не из-за стоящего на коленях парня с пригоршнями собственных кишок вперемешку с землей и мусором, а из-за перебоев с горячей водой и доисторического мыла, пахнувшего карболкой.

Тогда почти не было страшно, а сейчас… Сейчас смерть подошла слишком близко и не было рядом шалых голубых глаз Ленки и её горячего дыхания. А было желание тихой, спокойной жизни на Новом Бобруйске, с чистыми стерильными кабинетами, с солидными клиентами, пахнущими хорошим парфюмом и деньгами. Тогда всё это воспринималось иначе, а сейчас… Слишком умён и осторожен Вениамин Игнатьевич стал для таких приключений, слишком отвык от авантюр и разгильдяйства.

Но мысль о медотсеке пришла как нельзя вовремя. Это было спасение. Заняться привычным делом, подготовить помещение к приему пострадавших. Одна мысль об этом успокаивала. Пострадавшие, с какой бы стороны они ни были, нуждаются в медицинской помощи. При любом раскладе. При победе любой из сторон. Сердце перестало заполошно биться о грудную клетку, желудок опустился от горла туда, где ему и положено быть, а доктор Бобков пошёл искать медотсек.

Правда, сам медотсек доктора разочаровал. Все, что было можно, персонал базы прихватил с собой, остались лишь удобные смотровые кабинки и сама атмосфера больницы. Тонкий, въевшийся в стены запах лекарств и специфической чистоты дарил уверенность в вечной незыблемости медицины и конвенции о неприкосновенности врачей.

Вениамин Игнатьевич провёл ревизию всего, что оставили ушлые коллеги, и это позволило окончательно взять себя в руки.

Практически успокоившись, Вениамин Игнатьевич вернулся в командный пункт, как выяснилось, очень вовремя. Стасик уже собирался на его поиски.

Тут Вениамин Игнатьевич и узнал последние новости: оборона базы Альянса шла весьма успешно. Часть пиратов была уничтожена (к сожалению, очень небольшая), часть — взята в плен. Вениамин Игнатьевич мысленно поморщился: чистоплюйство какое-то, вот уж не ожидал от боевого космодесантника и бывшего пирата. Надо было расстреливать на месте.

Настроение немного улучшилось, и отнюдь не от успехов военной операции — успех-то пока был весьма сомнителен. Тонус Вениамину Игнатьевичу поднял подарок Дэнички.

Правда, никто не понял, что это подарок именно для него, но это не умаляло его ценности.

Дэничка убил змеелюда: эта чешуйчатая тварь подобралась слишком близко к доктору Бобкову, всего пара коридоров отделяла его от медотсека базы Альянса.

Убил, а голову принёс в подарок, как доказательство своей верности, своего послушания. Вениамин Игнатьевич невольно умилился: всё-таки Дэничка милый мальчик, настоящий Мурзик-котичка… Мышку хозяину принёс!

Уверенность в своей безопасности вернулась в душу доброго доктора. И он весёлым ртутным шариком покатился в «казематы» обследовать пленных. Как там? И пришил он им ножки, десятую пару…

Остального сражения Вениамин Игнатьевич не видел, почти. Почти…

Ему удалось при помощи биологов организовать некоторое подобие военно-полевого госпиталя. Положа руку на сердце, толк был только от Полины, хотя она по-прежнему раздражала Вениамина Игнатьевича своей неуёмной энергией, которая сейчас выражалась в сильнейшем словесном поносе, очевидно, на нервной почве, и чрезмерной суетой.

Но она хотя бы следовала полученным инструкциям. Послушно раскладывала медикаменты, сметала пыль и таскала мусор в угол. При этом то и дело заглядывала в глаза — видно было, что сильно напугана. Вениамин Игнатьевич окинул ладную фигурку девушки неожиданно заинтересованным взглядом и подумал, что, пожалуй, попробует заступиться за неё перед пиратами. Скажет, что она его ассистентка. Врача послушают. Если поможет — хорошо. Нет — значит, судьба у девчонки такая. Ничего, молодая, выдержит.

От Владимира, который судорожно сжимал полуразряженный бластер и скрипел зубами от напряжения, толку не было, более того, его точно стоило опасаться.

Вениамин Игнатьевич всячески старался не оказаться на возможной линии огня и не производить чересчур громких и резких звуков, чтобы полуобезумевший биолог случайно не подстрелил его.

Наталья опять страдала от головокружений и ежеминутно готовилась упасть в обморок.