Чаша Герострата

— С Геростратом понятно, но при чем тут какая-то чаша?

— А вот при чем. Есть еще одна версия причины поступка Герострата: якобы он сжег храм не для того, чтобы войти в историю, а для того, чтобы завладеть этой самой чашей. Якобы эта чаша гораздо древнее самого эфесского храма и обладает удивительными, буквально фантастическими свойствами. Якобы любой напиток, налитый в эту чашу, превращается в эликсир бессмертия…

— Якобы, якобы, якобы… — передразнила я Киру Яковлевну. — На самом-то деле это все сказки… если бы чаша дарила бессмертие, мы бы об этом давно знали!

— Ну, не все так просто…

— Чего уж проще. Кто-нибудь выпил бы из чаши, за столько-то лет, и все стало бы ясно. Но бессмертных нет…

— И опять, не все так просто. В истории упоминаются случаи если не бессмертия, то удивительно долгой жизни. Граф Сен-Жермен жил как минимум триста лет, Джузеппе Калиостро тоже…

— Но это же шарлатаны? — Скажу сразу, сведения о графе Калиостро я почерпнула из старого фильма… как его… «Формула любви», мама его отчего-то любила, там еще песенка такая забавная.

— Возможно. А возможно, и нет. Во всяком случае, секрет чаши оберегался очень тщательно, и большую часть своей долгой истории она находилась в тайнике, в могиле некоего вельможи на территории современной Турции… из этого тайника чашу извлекли во время нелегальных раскопок, и только тогда она попала в поле зрения серьезных ученых…

— Ну, мы опять отклонились от темы. Какое отношение эта древняя чаша имеет к вашему увольнению с работы?

— Самое прямое. Миллиардер, владелец нашего музея, купил чашу Герострата на полуподпольном аукционе и поместил ее в свою личную коллекцию. Но, как всякому коллекционеру, ему хотелось показать свое сокровище всем прочим, и он передал чашу музею — временно, конечно. При этом были соблюдены все требования безопасности — в зале, где экспонировалась чаша, поставили самую современную охранную систему, построенную на принципе лазерной сетки… впрочем, я в этом совершенно ничего не понимаю, деточка, как и вы. Важно, что это очень надежная система.

— И тем не менее…

— И тем не менее, — вздохнула Кира Яковлевна, — тем не менее чашу украли.

— Как же это случилось?

— Как это случилось, до сих пор неясно. Могу только сказать, как это было обнаружено. С тех пор как чашу поместили в наш музей, к нам раз в несколько дней приезжал Ферапонтов.

Эту фамилию Кира Яковлевна произнесла с придыханием, как имя божества.

— Кто? — переспросила я.

— Ах, ну да, ты же далека от этого мира… Антон Антонович Ферапонтов — это выдающийся искусствовед, специалист по античности. Он тоже много лет работал в Эрмитаже, но потом наш миллиардер перекупил его, предложил очень хорошие условия, и с тех пор Антон Антонович курирует его личную коллекцию.

«Новое дело, — подумала я, тщательно следя за своим лицом, — теперь еще Ферапонтов какой-то в поле зрения появился. Он-то здесь каким боком? Если она будет всех своих коллег вспоминать, то мы до вечера не закончим. Работала она долго, знакомых у нее множество…»

— Так вот, — гнула свое Кира Яковлевна, — Антон Антонович раз в несколько дней приезжал в наш музей, заходил в зал, где экспонировалась чаша Герострата, бросал на нее взгляд и тут же уходил.

Фараонов поначалу удивлялся и даже спросил Антона Антоновича, не нужно ли открыть витрину.

«А зачем?»

«Ну, вы же, наверное, хотите осмотреть чашу, проверить по каким-то признакам, чтобы убедиться, что она на месте, что с ней все в полном порядке…»

«Молодой человек, когда вы встречаете своего старого друга или знакомую девушку, вы что, проверяете их по каким-то признакам? Проводите техническую экспертизу их внешности?» — усмехнулся Антон Антонович.

«Нет, я их просто узнаю…»

«Вот именно! И я просто узнаю хорошо знакомые артефакты, с которыми давно имею дело. Мне для этого не нужно сверять их признаки с описанием или проводить техническую экспертизу. Я хорошо знаю эту чашу и сразу увижу, если с ней будет что-то не то!»

Так вот, в один из своих приездов Ферапонтов, как всегда, пришел в зал, где экспонировалась чаша Герострата, и с порога закричал: «Куда вы ее дели?»

Фараонов, который пришел вместе с ним, удивился: «О чем вы?»

«Как — о чем?! О чаше Герострата, конечно!»

«Но вот же она!» — Фараонов показал на витрину из пуленепробиваемого стекла, посредине которой красовалась прекрасная чаша.

«Да что вы мне будете говорить! Это вовсе не она! Похожа, конечно, но это совсем другой сосуд!»

«Не знаю, почему вы так считаете! Витрина цела, сигнализация не срабатывала… какие у вас причины считать, что чаша не та? Вы ведь на нее даже не посмотрели!»

«Да я вам точно говорю: не та чаша! Это подделка! Давайте проверим ее основание! На подлиннике должна быть прикреплена пластинка с моей личной подписью!»

Они отключили сигнализацию, открыли витрину, достали чашу, перевернули ее… И Фараонов убедился, что на подставке чаши нет пластинки с подписью Ферапонтова.

Они тут же подняли тревогу, перекрыли все выходы из музея, хотя всякому было ясно, что чашу давно вынесли.