Чаша гнева

- Большевики большевикам рознь, - ответил я. - Тех, что губят Россию, я вбиваю в прах, а тех, что на самом деле намереваются построить новое справедливое общество, оберегаю и поддерживаю, ибо за ними будущее. Старая Россия безнадежно умерла еще год назад, и любые попытки ее воскрешения бесполезны. Господа генералы, наставившие револьверы на своего государя, разрушили ее становую жилу, но еще больше виновны в том политиканы, спровоцировавшие в Петрограде голод, которого там не должно было случиться ни при каких обстоятельствах. Впрочем, читать вам сейчас полный курс политграмоты нет времени. Просто примите на веру то, что Господь уже сделал ставку на конструктивную часть большевистской партии и повелел мне вести Россию в ее светлое будущее прямым путем, минуя кровавые зигзаги гражданской войны. Многонациональному российскому народу сейчас нужен мир и только мир, в том числе и внутренний, чтобы брат не шел на брата, а сын на отца. И я стану беспощадно уничтожать любого, кто станет мешать достижению этой цели, будь он красным, белым, жовто-блакитным или серо-буро-малиновым. Мне одинаково противны как репрессии против офицерства и казачества, которые запланировали некоторые вожди революционных бабуинов, так и та карательная вакханалия, какую ваш отряд устроил на Ясиноватском руднике и в окрестностях. Под моей защитой весь русский народ, а не одна его какая-то часть.

- Мы вам не верим, господин Серегин, потому что большевики не могут принести в Россию ничего, кроме разрушения, - под смущенно-возмущенный ропот своих товарищей выкрикнул низенький крепыш. - Того, о чем вы сейчас сказали, просто не может быть, потому что не может быть никогда!

- А мне все равно, верите вы мне или нет, - пожал я плечами, - по крайней мере, прямо сейчас это не имеет никакого значения. Вы - мои личные пленники, которым гарантированы жизнь, хорошее обращение, а раненым еще и медицинская помощь. Как только тут все закончится, всех вас отправят в мои владения в другом мире на сортировку, где у вас будет время подумать обо всем. Те, кто уверуют в сказанное мной, получат возможность вступить в мою армию, а те, что нет, отправятся в ссылку без права возвращения, в дикие места, с одними только ножами. Третьего не дано. Но это потом, а сейчас - главное событие сегодняшнего дня. Сейчас состоится бой насмерть на холодном оружии между мною и вашим командиром есаулом Чернецовым. Хоть он большой мерзавец и убийца, но все равно русский офицер, храбро сражавшийся за Отечество и проливавший за него кровь, а потому я не могу отказать ему в чести умереть в бою. Убивая безоружных людей, он совершил непростительное преступление, и за это я, призывая в свидетели Господа Бога, казню его собственной рукой. Аминь!

С Чернецовым все прошло как нельзя лучше. Уже после нескольких пробных выпадов этот та-

лантливый любитель-самоучка понял, что его превосходят в классе и скорости движений на несколько уровней, и попытался совершить финт ушами. Перебросив шашку в левую руку, он сунул правую за отворот офицерской бекеши, вытащив оттуда маленький дамский браунинг. Направив ствол мне в грудь, он с перекошенным от торжествующей злобы лицом нажал на спуск, но услышал только тихое «щелк». В патроннике не оказалось патрона. То есть это не мои люди вытащили для подстраховки, пока тот валялся без сознания, а его там вообще никогда не было²³. Оружие это не боевое, возил его с собой Чернецов вообще на всякий случай, вставив магазин и не передернув затвор, поэтому что получилось, то получилось. И в положении он оказался крайне дурацком. Передернуть затвор пистолета одной рукой невозможно, надо либо бросить шашку, либо сам пистолет. А мгновения идут, и надо что-то решать... Дальше последовал предсказуемый и довольно неловкий укол, точнее, тычок слева, который я довольно легко сблокировал, отбросив оружие противника далеко в сторону, и, сделав шаг вперед, в ответном выпаде хорошо достал оппонента острием меча в гортань. Глядя на меня мутнеющими глазами, есаул Чернецов уже знал, что умирает. Мне осталось только разорвать дистанцию и ждать, пока закончится агония: удары милосердия не для таких людей, как он. И на все это с ужасом смотрели его недавние подчиненные. Некоторые даже плакали.

- Ну вот и все, юноши, - сказал я им, когда главный «пожарник» генерала Каледина испустил дух. - Был бы я такой, как ваш бывший командир, вы бы сейчас на все это не смотрели, поскольку были бы уже необратимо мертвы. И поединка бы этого не было, потому что ни для чего другого есаул Чернецов мне не был нужен живым ни в каком виде. А сейчас, как я и обещал, здоровые отправятся в сортировочный лагерь, а раненые и больные - в госпиталь. Шевелитесь, шевелитесь, мои юные господа, шнель-шнель. Там вас не съедят.