Чаша гнева

11 января 1918 года, четыре часа пополудни. Германская империя, город Бад-Кройцнах, отель Курхаус, место расположения ставки верховного командования кайзеровской армии.

Все произошло внезапно. Вроде бы ничего не предвещало беды, за исключением громкого карканья ворон, что по-хозяйски расселись в безлиственных по зимнему времени кронах деревьев, четко вырисовывавшихся на фоне серого неба. В воздухе густо стояли запахи прелой опавшей листвы и речной тины, а часовые в ожидании смены откровенно скучали на своих постах. Да и что могло произойти тут, глубоко в тылу, на коренной немецкой земле, где германский солдат не оккупант и грабитель, а муж, брат, сын, дядя, племянник или жених.

Но вот прямо в воздухе раскрылись зияющие дыры, открыв взору пейзаж летней степи (мир Славян), и оттуда колоннами по четыре начали выбегать солдаты в армейской форме никому неизвестного образца и выезжать приземистые боевые машины, по сравнению с которыми британский танк «Марк 4» смотрелся как античная трирема рядом с броненосцем. И тут же с тихим свистом в воздухе над зданием ставки пронеслись пузатые летательные аппараты с красными пятиконечными звездами на брюхе. Примерно четверть века спустя их появление вызвало бы приступы паники и злобы, но тут на советские опознавательные знаки немецкие солдаты пока смотрели как бараны на новые ворота.

В результате сопротивление охраны было даже еще менее организованным и стойким, чем при захвате штаба Восточного фронта, да и служили тут не фронтовики-окопники, а разные «блатные» персонажи, устроившиеся в охрану Ставки по знакомству или за солидную взятку. И тако же офицеры. Редко кто из них нюхал пороха в траншеях Западного или Восточного фронта: большинство из них провели три с половиной года войны по штабам различного уровня, начиная с дивизионного, и сами солдат в атаки на поле боя не водили. А потому спорадическая стрельба быстро стихла, и наступила тишина, нарушаемая лишь топотом ног незваных пришельцев и голосами офицеров, отдающих команды на чистейшей латыни, немецком и древнеславянском языках.

Кайзер Вильгельм, находившийся в своих покоях на положении полуарестанта-полубольного, при первых признаках этого вполне ожидаемого им вторжения (ибо он поверил посланию Рихарда фон Кюльмана сразу и бесповоротно) приказал камердинеру одевать свою монаршую особу в парадный мундир. В ответ тот возразил, что, мол, сие не велено генерал-фельдмаршалом Гинденбургом, ибо Его Величество явно не в себе. Тогда кайзер ткнул рукой за окно, указав на оцепляющих отель солдат в незнакомой форме, и спросил, угодно ли будет старому слуге, чтобы его господин встречал свою судьбу в домашнем халате и шлепанцах на босу ногу. Камердинер повиновался, и к тому моменту, когда лязгнул присобаченный снаружи засов и дверь в императорские покои раскрылась, кайзер уже был обмундирован как положено. Двое из четырех визитеров были ему знакомы (Рихард фон Кюльман и генерал Гофман), а еще двое были одеты в офицерские мундиры той самой неизвестной армии, что так бесцеремонно захватила его Ставку.

- Добрый день, Ваше Императорское Величество, - поприветствовал Вильгельма Второго его статс-секретарь по иностранным делам. - Позвольте представить вам господина Серегина, самовластного князя Великой Артании, Защитника Земли Русской, Специального Исполнительного Агента Творца Всего Сущего и Бича Божьего для всяческих негодяев, а также его верного помощника византийского стратега и генерал-лейтенанта Артанской армии господина Велизария. Должен сказать, что оба этих господина владеют немецким языком в полном объеме, так что для общения с ними переводчик вам не потребуется.

- Добрый день, господа, - храбрясь, вскинул голову кайзер, - вы пришли сюда для того, чтобы отстранить меня от власти или убить?

- Ни то и ни другое, Вильгельм Фридрихович, - ответил Артанский князь, - как вы видите, меч мой вложен в ножны, а значит, у меня нет причин гневаться на вас в данный конкретный момент. Мы пришли договориться с вами о справедливом мире между Советской Россией и Германской империей.

- Но это невозможно по двум причинам, - возразил Вильгельм. - Во-первых, большевистские вожди уже несколько раз обращались по радио с воззванием к немецким солдатам, чтобы те свергли и убили своего кайзера. Во-вторых, против мира с Советами выступают мои генералы, предпочитающие взять то, что им нравится, силой, а не договариваться о мире, хотя я согласен с теми аргументами, которые герр Кюльман изложил в своем послании.