Чаша гнева

- А германцы, товарищ Коба, это и есть варвары, возможно, самые неотесанные из всех европейцев, - ответил я. - А с волками жить - по-волчьи выть, иначе не поймут. Излишнюю доброту и всепрощение эти люди воспринимают как слабость. При этом со слабыми они не договариваются, а диктуют им свои условия. Мне нужно было продемонстрировать, что кара за нарушение выдвинутых мною условий будет летальной, стремительной и неотвратимой, а у всех тех, кто не был причастен к этому безобразию, с головы не упадет и волос. Теперь все всё поняли, и никто никуда не идет, тем более что предложенный мною договор действительно взаимовыгодный. А те, кто этого не понимают, в ближайшее время, пока не прошел страх, в вашу сторону с недобрыми намерениями будут бояться даже смотреть, а потом вы и сами встанете на ноги.

- Есть в этом деле еще одно обстоятельство, - сказала Кобра. - Батя у нас по должности средневековый монарх, значит, априори человек гордый, суровый и даже безжалостный, а этот Гинденбург прислал ему такую гадкую телеграмму, что без отрезания голов было не обойтись. Этот вопрос херрен генерален унд официрен тоже поняли правильно, и теперь будут держать свои языки в заднице, подальше от неприятностей. Репутация зарабатывается только таким способом.

- Это обстоятельство мне даже не приходило в голову, - сказал я, - хотя, наверное, со стороны все может выглядеть именно так. К тому же Вильгельм воспринял мои действия как акцию монаршей солидарности, ведь эти двое отстранили его от власти, объявив сумасшедшим. Февраль-лайт по-немецки. Теперь Гинденбург с Людендорфом - не герои войны, а мятежники, и в немецком правосознании их не ждет ничего, кроме проклятья. Но я собрал вас не для того, чтобы обсуждать отрезанные головы двух этих бабуинов. Убедив германцев, что с нами лучше жить мирно, мы должны заняться внутренними проблемами Советской России, а их хоть отбавляй. И одной из важнейших задач, товарищ Коба, является зачистка Центрального комитета вашей партии от представителей еще не оформившегося пока троцкистско-зиновьевского блока. Никакой партийной демократии в условиях борьбы за выживание первого в мире государства рабочих и крестьян быть не может. Есть лидер и идеолог партии товарищ Ленин, есть его правая рука товарищ Сталин, есть их верные соратники и единомышленники, а все остальные, размахивая руками, улетают во тьму внешнюю. Иначе, несмотря на созданные мною благоприятные внешние условия, история Советской России свернет на проторенный путь - с гражданской войной, разрухой, массовыми репрессиями и прочими негативными явлениями. Да вы и сами, наверное, все это прекрасно понимаете.

- Да, товарищ Серегин, - сказал Коба-старший, - раньше я это просто чувствовал, а теперь, приобщившись к знаниям из вашей библиотеки и пообщавшись с вашими товарищами, понимаю это вполне определенно. Такого «счастья», как троцкизм, нам не нужно ни в каком виде.

- Вот именно, - сказал я. - Но и это тоже только верхушка того айсберга из проблем, с которым вы непременно столкнетесь в ближайшее время. Следующая по очереди засада нас ожидает восемнадцатого января, когда соберется Учредительное собрание. Разгонять его так, как это было в Основном Потоке, глупо и опасно. Господа депутаты, подавляющее большинство которых составляют кадеты и правые эсеры, расползутся по российским просторам, потом там одно за другим начнут вспыхивать антисоветские восстания, а деятели учредиловки придадут легитимность образовавшимся таким образом буржуазным «правительствам». Нет, членам партий, участвовавших в формировании Временного правительства во всех его изводах, путь в политику должен быть категорически закрыт, и навсегда.

- Это потому, что именно Временные свергли законного царя Николая, а большевики к этому делу были непричастны и с вашей точки зрения остались белыми и пушистыми? - спросил Коба-стар-ший.

- Нет, - ответил я, - это потому, что Временное правительство находилось под внешним англофранцузским управлением, а потому, взяв в России власть, тут же бросило страну в грязь. Никаких других целей, инспирированный извне, Февральский переворот не имел. Люди, сознательно согласившиеся играть такую роль, с моей точки зрения, ничуть не лучше кишечных паразитов, и избавляться от них следует со всей возможной решительностью. Советская Россия уже учреждена на Втором съезде Советов, и более ничего учреждать в стране не требуется. Поэтому после отказа господ депутатов утвердить декреты советской власти все они, за исключением большевиков и некоторых левых эсеров, должны пойти не на все четыре стороны, а в один из доисторических миров, в вечную ссылку. С глаз долой, и дело в архив. С этой работой я справлюсь ничуть не хуже прославленного историей матроса Железняка.