Чаша гнева

- Путь в этот мир мне открыли уже в тот момент, когда кровь невинных текла по земле рекой, а сил у меня тогда было раз в пять менее, чем у обров. Но артан нужно было срочно спасать, иначе я был бы не я. И тогда я вспомнил, как в Основном Потоке истории воевал легендарный атаман батька Махно. Невозможно грабить чужую землю плотно сжатыми кулаками: чтобы шарить по ней в поисках добычи, обрам потребовалось растопырить пальцы-отряды, и тогда я начал бить по ним своим плотно сжатым кулаком, при каждом сражении начисто уничтожая какую-то часть вражеского войска. Обры подергались немного, и закончились все до последнего человека. Потом артаны в благодарность за спасение и ради безопасности (ибо за обрами в том мире идут другие степные народы, ничуть не менее злобные) добровольно провозгласили меня своим самовластным князем с правами константинопольского базилевса. Так в том мире появилось Великое княжество Артанское. Но я своих подданных не угнетаю и не докучаю им своим присутствием. Налоги, которые собирают от моего имени местные по крови наместники Добрыня и Ратибор, идут на содержание территориального войска, что бережет от врагов их собственную землю, а самому мне от них ничего не надо. Пусть только живут-поживают, да добра наживают. Но если к ним явится кто-то, с кем они не смогут справиться сами, то тогда на выручку к Великой Артании явится ее архонт-колдун Серегин со всей своей армией и вобьет нахала в прах. Все нехорошие соседи об этом знают, а потому ведут себя мирно и скромно, будто их и вовсе нет на свете. А была бы там анархия и отсутствие власти, то умылись бы артаны горючими следами по пути на рабские рынки Византийской империи. В общих чертах, вот и вся история.

- Добре, товарищ Серегин, - кивнул предводитель гуляйпольских анархистов. - Вот это по-людски, а не как наш царь Николашка, который и сам из народа кровь пил ведрами, и барам своим давал прихлебывать.

На этом разговор про Артанию был исчерпан, но при этом в памяти у Махно осталась еще одна зарубка по поводу анархизма. Впрочем, разговаривать дальнейшие разговоры было уже некогда: в северном направлении показался черный дым паровоза, казалось, из последних сил тянущего за собой воинский эшелон с первой сотней тридцать второго донского казачьего полка. Местные паровозы не способны утянуть за собой состав длиной более двадцати пяти теплушек, при этом в каждом вагоне помещается либо сорок людей, либо восемь лошадей. Полный состав казачьей сотни -сто семьдесят сабель, но так как полк идет с фронта, то его комплектность не превышает семьдесят процентов. Вот и получается пятнадцать вагонов с конским составом, три с людьми и еще два с фуражом.

А у нас уже все готово для встречи. Одна БМП-2 под красным знаменем стоит прямо на перроне у того места, куда прибудет голова поезда (остальные выстроены в колонну на Днепровской улице). Накрывшиеся маскировочными полями «Шершни» зависли в небе, не привлекая к себе внимания. Цепь бойцов броневого десанта вытянулась вдоль вокзала. Эскадрон амазонок замер в строю чуть поодаль слева - там, где остановится конец состава. И прямо в центре композиции - делегация местных рабочих с подарками казакам, ящиками с хлебом, салом и коробками папирос. И рядом с ними - мы с товарищем Махно, Коброй, Марусей Никифоровой и капитаном Коломийцевым составляем собой новый местный бомонд, а о прежних начальниках уже все забыли. Между прочим, Маруся буквально очарована Коброй. Прежде она была самой крутой дивчиной на округе - и тут появляется конкурентка, которая бьет ее по всем статьям, в прямом и переносном смысле. И в то же время Кобра своя в доску.

Вот паровоз, фыркнув паром, останавливается у водокачки, слышен немузыкальный лязг сцепок и, судорожно дернувшись, эшелон замирает как вкопанный. Пришло время для нашего главного сюрприза. Еще когда я решил, что в этом мире необходимо воссоздать Красную Гвардию по образцу мира товарища Половцева, я озаботился записью ее гимна. Компактная и высококачественная аппаратура для записи и воспроизведения, изготовленная в мастерских «Неумолимого», у нас имелась. Бывшие курсанты егерского училища, четыре года исполнявшие эту песню при прохождении от казармы к столовой, записали текст и напели его акапелла. Завклубом танкового полка капитан Ипатьев подобрал исполнителей и исполнительниц из художественной самодеятельности, соединив их с духовым оркестром. Потом осталось только записать несколько дублей и выбрать лучший. Вещь получилась такая, что даже у меня мороз по коже. И теперь пришло время испытать это психологическое оружие на аборигенах. Едва сдвинулись в сторону двери вагонов с личным составом и выглянули бородатые лица, как над привокзальной площадью грянуло пронзительное:

Красная гвардия, доблестный флот, непобедимый как наш народ.

Ведь от тайги до британских морей, Русская Армия всех сильней.

Да будет Красная непобедима, на страже Родины родной.

И все должны мы, неудержимо, идти на справедливый бой.

Красная Гзардия марш-марш вперед, Родина-мать нас в бой зовет.