Чаша Грааля. Софиология страдания

Согласно символике Апокалипсиса, происходит соглашение между историческими деятелями (семь голов – семь царей, десять рогов – десять царей, которые имеют одни мысли и передадут силу и власть свою зверю – Откр. 17:9–13). Они возненавидят блудницу, и разорят ее… потому что Бог положил им на сердце – исполнить волю Его, исполнить одну волю, и отдать царство их зверю, доколе не исполнятся слова Божии (Откр. 17:16–17). Пути Божии исполняются даже чрез мысли и дела ведущих брань с Агнцем, как и с теми, которые с Ним, суть званые и избранные и верные (Откр. 17:14).

Одним словом, уроки Божественной педагогии неравно воспринимаются разными людьми. Однако для тех, кто способен к духовному возрастанию, они становятся источником вразумления, прежде всего как наказание суда Божия, а затем и откровения правды Его. Только Богу принадлежит власть и разум наказания: «Мне отмщение и Аз воздам», люди же способны судить лишь post factum. Но они должны вразумляться громами событий и читать книгу судеб Божиих, которые и суть её письмена. Так начертывается трагедия истории.

Война прежде всего означает ощутительное приближение смерти, которое даёт и углублённое трагическое чувство жизни. Человек невольно освобождается от обычной обмирщённости. В нём пробуждается орган софийности, чувство Божественного в мире и в истории. В душе начинает звучать торжественный звон вечности. Конечно, это чувство Бога борется и смешивается с рёвом звериного царства.

Война есть организованное зверство, по крайней мере, столько же, сколько и энтузиазм жертвенности. Но и софийность как откровение тварной Софии в истории есть такое же противоборство света и тьмы. «Свет во тьме светит, и тьме его не объять». Эпоха войны есть интенсивное откровение истории с её светом и тенью, величием и низостью.

Война есть разрушительная стихия, пожар, катастрофа. Она, конечно, полагает поэтому предшествующее строительство истории, в котором проявляется положительное откровение софийности. Однако история и не может строиться бестрагично, если в ней борются две силы, между собою непримиримые.

В войне открываются человеку его глубины, как и во всяком великом испытании. В особливой интенсивности истории, которая свойственна эпохе войны, главный духовный плод есть то изменение, которое совершается в душах человеческих. Оно ведомо лишь Промыслу Божию в его путях. Здесь раскрываются и переворачиваются страницы истории, наступает новая зрелость, хотя она и покупается дорогой ценой.

Не сама война, конечно, есть откровение Премудрости Божией, но в ней и чрез неё в человеке она начертывает свои письмена. Вся человеческая жизнь и история есть единение Божественной и тварной Софии, ософиение твари, для которого путём является история, война же есть история по преимуществу.

Божественное начало, Премудрость Божия открывается в человеке не только в её прямых вдохновениях, явленных в творчестве духа, но и в испытаниях, научениях жизненного опыта.

Войне, как и вообще катастрофам и бедствиям жизни, присуще не положительное, но отрицательное откровение, чрез сгорание, разрушение, потрясение. Софийна по преимуществу была история Израиля, и не только в пророческих откровениях, но и испытаниях, не только в священных книгах, законе и культе, но и в пленении Египетском, пленении Вавилонском, священных войнах и бедствиях. Пророки были не только вестниками Воли Божией, но и вождями своего народа – Моисей, Давид, Исайя, Соломон, Иеремия, Даниил. Посему да не овладеет нами малодушие и как бы оставленность Божественной Πремудростью.

Софийность есть начало Богочеловеческое, Божественно-тварное. Тварное естество живёт в нём всей своей силой, хотя, будучи прозрачно и проницаемо Божественным, становится его откровением даже в тех случаях, когда оно ему как будто противится. Оно никогда и ни при каких обстоятельствах не может угасить внутреннего своего света, который и во тьме светит и не может быть объят этой тьмою. В ряде событий, развивающихся с естественной необходимостью, проявляются судьбы Божии, открываются Божественные возможности.

Софийность никогда не прерывается и не гаснет в естестве истории. Нет в нём слоёв или событий, которые были бы совершенно пусты её откровения или же, наоборот, были бы всецело им одним исполнены (кроме прямого Божественного откровения, содержания книг священных, которое, впрочем, также облечено историческими покровами). Генеалогия Христа состоит из царей и царств очень различного, даже противоположного характера, и однако она насквозь пронизана богорождающим началом. До известной степени от нас зависит постигать это содержание откровения и в ужасах и бедствиях, осуществлять его в себе и служить ему.