Чаша Грааля. Софиология страдания

Но ведь это настоящий скандал! Просто подумайте: известный мыслитель утверждает, что то, что написано в его книге, гораздо важнее событий, сотрясающих весь мир. Ведь речь идёт об ужасах Второй мировой войны! Это 1942 год! Самый разгар кровопролития! Может быть, отец Сергий был отшельником и не знал о том, что творится вокруг? Не знал о геноциде евреев, о битве за Москву, о тысячах умерших от голода в блокадном Ленинграде? Однако близкие ему люди сообщают, что отец Сергий живо интересовался тем, что происходит в мире, а критике расовой теории и судьбе еврейства он посвятил несколько очерков. Неужели софиология так ослепила ему глаза, что он остался бесчувственным к людскому горю? Неужели теологические построения важнее детских слёз и страданий миллионов? Ведь христианская мысль была настолько чуткой к этой теме, что после войны родилось целое направление богословия – «богословие после Освенцима».

Недалеко от города, в котором я живу, стоит большой деревянный крест. Это единственная память о белорусской деревне Ала. Во время войны нацисты согнали в эту деревню жителей окрестных деревень и сожгли живьём 1758 человек. Среди них было 950 детей. Это одна из тысяч – я повторю: тысяч! – белорусских деревень, сожжённых нацистами. И я повторю вопросы, которые задавали богословам все послевоенные годы:

Где был Бог?

Почему Он позволил совершиться такому зверству?

Можем ли мы простить Богу то, что Он сделал с этим миром?

И добавим ещё от себя вопрос лично к отцу Сергию Булгакову: неужели лишняя и надуманная теория важнее детских слёз?

Отец Сергий может ответить нам только через свои книги. Вот что он пишет в «Свете Невечернем»:

«Основные мотивы философствования, темы философских систем не выдумываются, но осознаются интуитивно, имеют сверх-философское происхождение, которое определённо указывает дорогу за философию»[4].

Для отца Сергия софиология не была выдумкой, ненужным придатком жизни, «игрой в бисер». Произведения Булгакова не дают оснований предположить, что этот человек испытывал некий раскол между жизнью и философией, для него это было единым целым, и более того, он всегда руководствовался принципом «primum vivere, deinde philosophare» – «сначала жить, а потом философствовать»[5]. И в том же предисловии к «Невесте Агнца» он подчёркивает, что эта книга, написанная ещё в 1939 году, прошла проверку жизнью через испытания военных лет. Как же отец Сергий Булгаков отвечает на вопросы, поставленные «богословием после Освенцима»?

Здесь я позволю себе небольшое отступление и вспомню, что моя обычная аудитория – это не профессора из Оксфорда, а обычные школьники и студенты, современные подростки, с которыми я разговариваю о Христе и о Церкви. Когда мы начинаем с детьми разговор о Боге, я прошу их предварительно ответить на простой вопрос: кто виновен в убийстве родителей Гарри Поттера? Любой профессор знает, что убийца – Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть. Однако хитрые школьники не торопятся отвечать, потому что родители Гарри Поттера – не единственные жертвы в этой книге, и, кроме жутких смертей и слёз отчаяния, там есть пытки, болезни, предательства, так что весь текст пропитан не только красивым волшебством и шутками, но и болью, и страданием. Вот почему разумные подростки считают настоящим виновником всех этих ужасов автора книги – Джоан Роулинг. Она придумала этот сказочно красивый мир, она населила его чудесными созданиями, но именно Джоан Роулинг позволила в этом прекрасном мире поселиться злу. Маленькие читатели хорошо знают, как опасен мир волшебников, однако всё равно мечтают сбежать в Хогвартс, чтобы не только увидеть все чудеса и превращения, но и сразиться с древним злом.

И я продолжаю: что должен сделать Гарри Поттер, чтобы высказать всё, что он думает о своей жизни, Джоан Роулинг в лицо, спросить с неё за всю ту боль, что она впустила в его жизнь? Как возможна встреча Гарри Поттера с его автором?

При чём же здесь софиология отца Сергия Булгакова? Как Гарри Поттер может помочь понять это сложное богословское учение?

Когда мы говорим о Христе, мы с восторгом и надеждой произносим имя Автора этого мира, который добровольно стал персонажем собственного произведения. Он не только создал этот мир – прекрасный и опасный, – но и взял на Себя всю ответственность за его боль и радость.

Как возможна встреча с Автором? Именно в этом безумном вопросе лежит ключ к софиологии отца Сергия Булгакова, потому что София – это событие встречи с Автором. Самый главный вопрос всей жизни и философии отца Сергия Булгакова в этом и состоял: как возможна София? Как это возможно, чтобы сотворённое существо могло пережить встречу с Автором, заметить Его следы, Его уникальный почерк в этом мире?