Чаша Грааля

В этот момент раздался громкий зовущий голос Кортье. Тот призывал графа присоединиться к ним и помочь перенести к костерку крупный обломок дерева. Граф поставил Чашу на едва выступающий из земли плоский камень, прикрыл её своим плащом и поторопился на помощь друзьям. Тамплиеры сделали несколько ходок за

дровами и уже в полной темноте окончательно расположились у костра. Савойя, укладываясь спать, сдёрнул плащ с Чаши и обомлел от неожиданности. В Чаше в неверных отблесках пламени костра блестели не блеклые камушки, а самые настоящие золотые самородки!

Чаша без всяких камланий, алхимии, мольбы и просьб дала беглецам то, в чём они сейчас нуждались больше всего – золото! Услышав восхищённые возгласы графа, друзья обступили его, а Кортье с видом знатока этого дела попробовал на зуб эти чудесные «камушки». Виконт утвердительно кивнул головой, подтверждая, что перед ними действительно золотые самородки. Ночную тишину леса расколол пронзительный крик де Трушанье. Молодой француз по-своему прореагировал на это истинное чудо. Отныне беглецы были спасены от многих неприятностей, сопровождающих по жизни неимущих людей. А Кортье, искоса посматривая на графа, недоверчиво выслушал объяснения Савойи и всё пытался понять, как это их седовласому товарищу удалось их провести. Ведь ещё находясь на судне, они проверили все карманы, все котомки, всю кладь, навьюченную на лошадей, надеясь найти хоть один завалявшийся талер, помимо тех монет, которые предназначались для расплаты с капитаном Петерсоном.

Граф и так всю дорогу не расставался со своей драгоценной ношей, а теперь после чуда, совершённого ею, Савойя, сняв с плаща запасную булавку, накрепко пришпилил ею откидной полог своей котомки, чтобы не дай Бог не выронить Чашу в пути.

Утром сытые кони уже били копытами о землю, торопя путников в дорогу. За час они доскакали до ганзейской фактории, где уже кипела работа. Немецкие, шведские, голландские и прочие купцы на все лады покрикивали на своих грузчиков, торопя их с погрузкой товаров на обозы, направляющиеся к причалам. Граф, свободно говорящий на немецком, переговорил с одним из купцов и тот растолковал тамплиеру, как найти ближайший рынок. Он оказался рядом, и через несколько минут друзья уже закупали нужные для себя продукты. Там же удалось столковаться с двумя ушкуйниками, направляющимися на Онегу-озеро.

Ещё будучи в Англии Савойя переговорил с теми, кому удалось побывать на русском севере. Вот они и надоумили француза не соваться вглубь Московии. Там, мол, и межусобица творится, и татей на дорогах развелось видимо-невидимо, и дозоры княжеские рыщут, и баскаки татарские наскакивают. Словом, решил граф вести своих сотоварищей к Тартарии по северам.

В чём-то англичане были правы. После смерти хана Батыя, а затем и Александра Невского, родственник Батыя, Берке, став ханом Золотой Орды буквально выдавил из своего окружения тартарцев, заменив их приверженцами ислама, и Русь уже при нём почувствовала, что такое настоящее чужеземное иго. Политику Берке на исламизацию Золотой Орды продолжили и сменившие его ханы. А ведь при позднем хане Батые и его наместнике на Руси, Александре Невском население русских княжеств выросло в два раза. Как грибы после дождя росли на земле русской всё новые и новые храмы и церкви. В их числе была построена церковь в столице самой Золотой Орды. Быстро восстанавливались и строились новые города, бурно развивались ремёсла. Словом, после завоевательной волны со стороны Тартарии наступили мир и спокойствие на землях русских, а в Тартарии и так мир творился веками. Не смели долгие годы соваться на северо-запад Руси проклятущие крестоносцы Папы Римского. Крымская Тартария стала союзницей Золотой Орды, а значит в какой-то мере и самой Руси. А с приходом к власти в Золотой Орде хана Берке снова стоны растеклись по земле русской, снова стали совершаться набеги на южные княжества русичей.

Начало похода хранителей Чаши на восток пришёлся на 1323 год. На Руси тогда правил Великий князь Владимирский Дмитрий Михайлович Грозные Очи. Он же был с 1318 года и тверским удельным князем. Правда, недолго он был Великим князем Владимирским. Между его отцом и самим Дмитрием и тогдашним Великим князем Владимирским Юрием Даниловичем Московским шла постоянная грызня за власть в стране. Но в 1321 году Дмитрий после смерти отца всё-таки вынужден был признать верховную власть Юрия Даниловича. В том же году Дмитрий заплатил накопившуюся дань в 2000 рублей Юрию. Но тот лишь малую часть этой дани передал в столицу Золотой Орды новому хану Узбеку, а большую часть этих денег потратил на улаживание дел в неспокойном Новгороде Великом. Дмитрия Михайловича, ещё молодого князя с горячим характером, поступок князя Юрия возмутил до глубины души. Он поехал в Орду и на приёме у Узбек-хана обвинил Юрия в утаивании денег. Осерчал Узбек-хан и тут же выдал Дмитрию ярлык на Великое княжение во Владимире.