Чаша и Крест

— Сожалею, — круаханский посол вежливо поклонился, — мы предполагали возможность самопожертвования со стороны миледи Рандалин. Но хочу сразу подчеркнуть, что нам этого недостаточно. Мы требуем безоговорочной выдачи всех магистров и старших воинов Чаши.

— Ваши требования… — Понтиус помедлил, — представляются нам несколько суровыми.

— Ваше право, — круаханец усмехнулся, — попытаться им противодействовать. Зачем тогда вы прогнали из города самый сильный флот, который на данный момент сущестует на Внутреннем океане? Вряд ли мессир Гвендор, изгнанный с позором, будет теперь счастлив прийти вам на помощь.

Понтиус откинулся на спинку кресла и глубоко выдохнул.

— Мы не возражаем против законных требований наших союзников.

Свита Рандалин, застывшая у дверей, издала сдавленный звук, рванувшись к ней. Она подняла руку ладонью вперед.

— Ваша светлость, — она повернулась всем корпусом к Мануэлю, больше не обращая внимания на старейшин. — Вы придерживаетесь того же мнения?

На Мануэля было тоскливо смотреть — он так и не смог поднять густых, загнутых кверху ресниц.

— Я… в общем… мнение совета старейшин… очень важно для нас…

— Мани! — хорошо поставленный театральный голос прогремел над сводами зала, на мгновение перекрыв все возгласы и перешептывания. — Ты что?

Люк застыл в дверном проеме — на нем был черный монашеский капюшон и роскошная длинная ряса, странно сочетавшаяся с подведенными глазами и губами, покрытыми густым слоем помады.

Мануэль так и не поднял головы.

Рандалин физически чувствовала, как браслет пульсирует, сжимаясь на запястье. Она пожалела, что ее застали с утра врасплох, но постепенно к ней возвращалась ясность сознания.

— Высокочтимые сьеры, — она прижала браслет, настолько сильным было ощущение, что он стремится сорваться с руки. — В таком случае мы будем защищаться. Даже если Валлена готова нас выдать — мы к этому не готовы. Предлагаю вам взять штурмом наш орденский дом.

Круаханский посол вежливо улыбнулся.

— Я имел счастье видеть вашу резиденцию, госпожа Рандалин. Даже при всех ваших магических возможностях — это будет не очень сложно.

— Мессиры, — Люк шагнул вперед, смахнув капюшон с головы, — миледи Рандалин слегка ошиблась. Она хотела предложить взять штурмом летний дворец герцога. Где сейчас и располагается резиденция Ордена.

— Странно слышать подобные вещи, сир, — Понтиус свел губы в трубочку.

— Не забудь, Мани, — громко и торжествующе произнес Люк, — ты сам мне его подарил.

Наши корабли медленно дрейфовали вдоль берега, приспустив паруса. Недавно мы отправили на берег несколько лодок за очередными припасами и пресной водой.

— Знаешь, Торстейн, — говорил Жерар, оперевшись о борт и радостно оскалившись, — насколько я слышал, когда-то были такие герои, у которых не было своей земли и состояния, были только острые шпаги и храбрость. Они так и мотались взад и вперед по морю и жили той добычей, что могли собрать, внушая ужас по окрестным берегам.

— Если мы выберем такой путь, — проворчал Бэрд, — то при каждой высадке на берег будем выставлять тебя. Тогда внушение ужаса мирным жителям гарантировано.

Жерар гордо приосанился. Действительно, он недавно снял повязку с головы, открыв ярко-красный толстый рубец на лбу и коротко остриженные волосы с едва затянувшейся раной.

— Сердце мое, я просто соревнуюсь в популярности с Гвендором, — вкрадчиво сказал Жерар, — достаточно женщинам влюбляться в него. Я тоже имею некоторые права, учитывая мои заслуги.

Гвендор даже не посмотрел в его сторону. Он сидел на палубе у борта, скрестив ноги на манер эбрских моряков. Казалось, все его внимание было поглощено веревочными узлами, которые он плел одной рукой. Особенно странно выглядела цепь Великого Магистра на груди простого воина, прислонившегося спиной к борту корабля.

— Торстейн, — позвал он вполголоса, — хотите, я вам расскажу одну интересную историю?

Я знал, что подобные откровения со стороны Гвендора дорого стоят. Поэтому я сразу присел рядом, не обращая больше внимания на скрипучие вопли Жерара, пререкающегося с Бэрдом и окружившими его воинами.

— Я долго думал над словами Хэрда. И вспоминал. Раньше я не хотел об этом помнить. Я гнал эти мысли от себя. Но теперь прошло уже слишком много времени… и я должен думать не только о себе…

— Я хорошо помню, — медленно продолжал Гвендор. — Я лежу в нижней камере в Рудрайге. Через несколько часов за мной снова придут и утащат меня туда, где происходит такое, о чем я не буду вам рассказывать, Торстейн. Не стоит. Я прекрасно знаю, что меня ждет. Это повторялось со мной много раз. И стоит ли вам говорить, Торстейн, что я этого не хочу?