Чаша любви

Джордж несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Он не сомневался, что непокорность Валентина вызвана лишь упрямством и желанием покрасоваться, продемонстрировать свою иллюзорную независимость. На самом деле Валентин целиком и полностью зависит от отца. Он годился разве что для самой неквалифицированной работы, но настолько привык к комфортной и полной удовольствий жизни, что ему ничего бы не оставалось, как подчиниться. Джордж ещё много лет назад возненавидел в своем сыне эту жилку строптивости, софистического упрямства и циничного отрицания фамильных достоинств.

В обычной ситуации он бы сделал над собой значительное усилие и проигнорировал поведение Валентина. Но почему, учитывая всю важность, все преимущества этой затеи, на которую любой сын ответил бы согласием и искренней благодарностью, Валентин устраивает эту демонстрацию неповиновения, с насмешкой сопротивляется его планам? Джордж был убеждён, что если сейчас он скажет: «Очень хорошо, Валентин. Если ты так решил, свадьба отменяется, и я разорву все соглашения с Тревэнионом», Валентин ощутил бы горькое разочарование от отцовского блефа.

Но Джордж не мог заставить себя блефовать.

Возможно, размышления Валентина приняли сразу несколько направлений, потому что он спросил:

— Так как ты поступишь, если я откажусь?

— Хочешь услышать подробный ответ?

Пьяная удаль давала о себе знать.

— Думаю, что хочу, отец. Полагаю, ты разрешишь мне вернуться в Кембридж?

— Боюсь тебя огорчить, но нет.

— Но я продолжу жить здесь, как бы лучше выразиться, на содержании?

— Нет, — отрезал Джордж.

— Но я твой сын, — возразил Валентин.

— Именно. Сын, которого я люблю и уважаю. Сын, которому я собирался обеспечить благородное и блестящее будущее. И ты должен это признать.

— Но неужели это соглашение значит для тебя так много, что если я отвергну его, ты решишь отвергнуть меня?

— Не я решу отвергнуть тебя, — отмахнулся Джордж, — а ты столкнёшься с последствиями своего решения. И эти последствия окажутся таковы, что...

— Ты лишишь меня наследства?

— Полно, Валентин, зачем мы об этом говорим? Не знаю, что на тебя нашло и почему ты взял такой извращённый и неверный тон. Всё решено. Раньше ты и слова против не сказал.

— Со мной это и не обсуждалось!

— Но ты всё знал и воспринимал спокойно! Упрямство не делает тебе чести. Давай-ка, выпей ещё немного и пойдем ужинать. Утро вечера мудренее. Завтра ты увидишь всё в другом свете.

Валентин встал и выпрямился, крепко держа графин.

— Я так не думаю, отец.

Джордж уставился на своего худого, аристократичного и длинноносого сына — тот прищурил тёмные глаза.

— Что это значит?

— То, что я не женюсь на Кьюби Тревэнион. Просто не смогу.

— Не сможешь? — переспросил Джордж, раскрыв рот так широко, словно собирался кого-то укусить. — О чём ты вообще говоришь, во имя всего святого?

— Во имя всего святого, — повторил Валентин и язвительно добавил: — Да, именно во имя всего святого. Господь запрещает мне так поступить... Видишь ли, отец, я уже женат.

Глава десятая

Урсула занималась своей игрушечной шахтой, когда услышала громкие голоса. Сначала она решила, что её зовут к ужину; такое порой случалось, вопреки требованию её отца посылать к ней в комнату слугу, если она не отозвалась на звуки гонга.

Урсула много времени проводила в одиночестве у себя в комнате; даже слишком много, по мнению её мачехи, но несмотря на внешнюю бесстрастность и флегматичность, девочка обладала богатым воображением и придумывала разные истории для своих героев.

История игрушечной шахты была разработана самым подробным образом. Шахта, созданная человеком по фамилии Ангов, потерявшим ногу из-за несчастного случая на Уил-Спинстер, занимала целый угол её детской и была семи футов в длину и три с половиной в высоту, а выглядела и работала, как настоящая, только меньше по масштабу. Крошечные шахтёры кирками добывали под землёй олово, а модель была разрезана с одной стороны, чтобы передвигать фигурки. Подъёмный механизм работал, если повертеть ручкой. Хитроумные поддоны и сепараторы были устроены на уровне пола так, чтобы вода не нанесла ущерба комнате. Для этой шахты у Урсулы имелись счётные книги, а также списки договоров и распределения прибыли с вольными старателями. Недавно Ангова снова пригласили, чтобы расширить шахту до другого угла, устроив механизмы по очистке руды, лебёдки, штольни и лестницы, спускающиеся по стволам, а также положить кое-где в тоннелях настоящие кусочки руды — медной и оловянной.