Чаша любви

Дрейк и Морвенна, которых неделю за неделей удавалось убедить остаться, решили взять на себя все приготовления к празднику и наслаждались этим в полной мере. На праздник же им и вовсе не хотелось приходить, и лишь объединённый отряд двух молодых Полдарков уговорил их прийти в качестве гостей. Даже во время чая и ужина они оставались неприметными, а когда начались танцы, то не принимали в них участия. Дрейк так и не научился танцевать, а Морвенне было достаточно наблюдать. Её собственный танцевальный опыт оказался кратким и неприятным, когда Джордж вывел её в свет и искал кандидата ей в мужья, который бы больше соответствовал его честолюбивым устремлениям.

Поэтому, когда Дрейк решил помочь передвинуть спинет после выступления Изабеллы-Роуз, Морвенна направилась обратно в маленькую зимнюю гостиную. Единственное место в доме, с которым у неё связаны светлые воспоминания. Именно там они с Дрейком встречались в начале зимы 1794 года — девятнадцать лет назад; это казалось невероятным. Тогда ей было всего восемнадцать, как и Дрейку. Они встречались здесь в присутствии юного Джеффри Чарльза, ныне — владельца этого дома, и безмолвно признавались друг другу в любви.

Этой комнате никогда не уделялось внимания, и поэтому там мало что изменилось, даже когда Джордж закрыл дом и увёз лучшую мебель в Кардью. Тяжёлые шторы из синего бархата, стянутые проржавевшими кольцами; турецкий ковёр, потёртый у двери и камина. А ещё старая прялка. Принадлежащая Элизабет. Трудно поверить, что Джордж её оставил.

Когда Морвенна вошла, в комнате находилось только трое, а вскоре и они отправились танцевать. Морвенна подошла к камину и вспомнила, что раньше там на полке стояли миниатюры с изображением Джонатана и Джоан Чайноветов, её дяди и тети. Наконец их убрали. Она гадала, то ли Джордж увёз их в Кардью, то ли стащил какой-нибудь бродячий вор.

Разумеется, в этой комнате таилось не только счастье, но и горе, когда ей пришлось сообщить Дрейку, что она выходит замуж за преподобного Осборна Уитворта. От одного только имени её пробирала дрожь. Даже спустя столько лет мысль о нём наполняла её отвращением и ужасом. Громогласный Уитворт со своей спесью, тщеславием, жирными ляжками и грузным телом, с особым гнетущим господством, и то, как он демонстрировал свои обширные познания Библии, чтобы оправдать собственные потребности; ему даже в голову не приходило, что он этим злоупотребляет. Ограниченные, дурные и жестокие привычки в постели. Его интрижка с её сестрой Ровеллой. Огромное тело, огромное во всех смыслах, его запах, сам по себе безобидный, но в сочетании с Осборном омерзительный; его возрастающее к ночи возбуждение, тяжёлое дыхание; помутневший взгляд, когда он входил в спальню и говорил: «Сперва я произнесу короткую молитву»... а затем боль и ужас.

Даже спустя столько лет у неё перехватывало дыхание, а к горлу подступала тошнота. Но Морвенна научилась прогонять эти воспоминания, научилась мысленно от них отворачиваться и обращать взор к настоящему, где её беззаветно любил муж, а она беззаветно любила его, и к их единственному ребёнку, Лавдей.

Сегодня Лавдей была здесь и радовалась празднику. Как и Дрейк, чьё бесконечное терпение и любовь помогли ей через несколько лет вернуться к нормальной жизни. Так почему же сейчас счастливые мысли, связанные с этой комнатой, каким-то образом обернулись против неё и возродили самые пугающие воспоминания?

Позади неё, совсем рядом, послышались тяжёлые шаги. От знакомого звука она невольно покачнулась. Вцепилась в каминную полку и обернулась.

Морвенна увидела высокого мальчика, почти юношу. Лицо было толще всего остального; близорукие поросячьи глазки в очках превратились в щелочки из-за жировых отложений, вся кожа в прыщах. На голове росла очень короткая и жёсткая коричневая шёрстка. Одет он был в красный бархатный сюртук с позолоченными пуговицами, застёгнутыми от горла до самого низа, чёрные шёлковые панталоны и лакированные туфли. Он пристально смотрел на неё. От него пахло Осборном Уитвортом.

Толстые губы приоткрылись и издали звук.

— Добрый вечер, мама.

Глава пятнадцатая

I

Когда в полночь Эндрю Блейми покидал Тренвит, Клоуэнс проследовала вместе с ним к ожидающей лошади. Музыка доносилась до их ушей, оживляя ночную тишину.

— Сколько времени тебе понадобится, чтобы добраться до Фалмута? — спросила она.

— О... часа четыре. Или около того. Ветер с траверза — и то хорошо.

— Берегись разбойников.

Эндрю похлопал по закреплённому у седла пистолету.

— Пусть только сунутся.

— Долго ты пробудешь вне дома?

— Точно не могу сказать, в последнее время одни прощания и встречи.

— Сообщи, когда получишь следующий отпуск.

Эндрю помешкал.

— Разумеется. Да. Конечно. Само собой.

Конюх удалился.

Эндрю погладил лошадь по морде, но пока не стал садиться.

— Надеюсь, что... как же её зовут... твоей тётушке Морвенне Карн, надеюсь, станет лучше. Странно вот так свалиться на пол.