Чаша любви

— Боже, как же они тяжело нам достались! — воскликнул Пол. — Всё то время в экипаже мне казалось, на шее затягивается петля. Мне всё ещё иногда снятся разломанная задняя спинка кареты и два сейфовых ящика на сиденье, так что любой может их увидеть, стоит дилижансу остановиться, а мы не в состоянии вскрыть эти проклятые ящики! Я просыпаюсь весь мокрый, обливаясь потом, как в лихорадке! После этого мне страшно уснуть, чтобы кошмар не повторился.

— Не сомневаюсь, — только и сказал Джереми.

— Я как-то спросил у Стивена, просыпается ли он по ночам. Он ответил, что нет, мол, ему вообще не снятся сны. И всё же тогда, клянусь, он был точно таким же встревоженным и перепуганным, да-да, как и мы! Припоминаю, как он ругал и проклинал тот ломик, а лицо обливалось потом.

— Я всё это помню, — отозвался Джереми.

Они допили пиво.

— Успех нашего дела с дилижансами зависит от прекращения войны, — сказал Пол. — Если повезёт, мы переживём следующий год. Тогда мы надеемся, что люди начнут больше путешествовать. Рано или поздно это всё равно случится. Народ в Корнуолле не ездит с одного места на другое, если только в случае крайней необходимости... Ты попрощаешься с Дейзи?

— Собираюсь. Завтра утром.

Которое уже наступило...

Утром перед рассветом он сходил к «Лестнице Келлоу» и взял нужную сумму. В кошельке шуршали ассигнации и звенели монеты; кошелёк висел на уровне пояса, и держать его нужно всегда при себе...

Расставшись с Беном Картером, Джереми пошёл попрощаться с Заки Мартином, казначеем обех шахт, который теперь был прикован к креслу. Джереми едва успел перевести дыхание, как наступил черёд друзей в окрестностях Меллина и Грамблера.

Приготовления не имели большого значения; а вот завтрашний ранний отъезд вымотает эмоционально. Он знал, что матери придётся тяжелее всех, но она не станет предаваться отчаянию. Изабелла-Роуз увидит в этом забаву и будет завидовать, что он едет без неё, расстроится до смешного, что только ему можно быть военным. Он точно не знал, как поступит Клоуэнс. Она могла неожиданно разрыдаться, и что самое ужасное и постыдное, в детстве в таких случаях он никогда и сам не мог удержаться от слёз. Однажды это случилось, когда им было восемнадцать и пятнадцать. Это показалось ему унизительным. Если такое произойдёт, то завтрашнее утро станет невыносимым. Разве может солдат идти на войну в слезах. Надо успеть ночью предупредить Клоуэнс, даже пригрозить, что утро должно пройти безо всяких волнений и слёз.

Джереми не писал Кьюби после праздника. Повода не было. Когда-нибудь она и так узнает. Он надеялся, что будет уже далеко во время её свадьбы. Это освободит его от обязательства принимать приглашение.

Теперь, когда настала пора уезжать, он радовался. Или, может, одна сторона его сложной натуры благословляла этот день. Всю жизнь, думал Джереми, его баловали. Всю жизнь, за исключением добровольного риска во время ограбления экипажа, его баловали и оберегали; он представитель Полдарков, знатной корнуольской семьи; единственный раз он пошёл против воли родителей, когда осмелился изучать принципы пара высокого давления, не спрашивая их согласия. Если бы ему пришлось спать на улице или голодать, то он всё равно знал, что дома его ждёт покой и уют. Что ж, теперь начинаются тяжкие испытания, лишения и настоящая жизнь, полная приключений. Этого уже не избежать. Настоящая жизнь стоит у порога. Как и смерть. Окончилась пора детства и юности. Настал черёд взрослой жизни.

III

На неделе, когда отбыл Джереми Полдарк, сэр Джордж Уорлегган велел своему адвокату Гектору Трембату обратиться к другому адвокату, мистеру Артуру Уильямсу Роузу, который жил и занимался юридической практикой в Лискерде. Всегда осмотрительный и осторожный, Джордж не допускал, чтобы работники знали о его замыслах, и привлёк ещё двух служащих, чтобы провести предварительное расследование с другой стороны. Оно продвигалось медленно. Но теперь завершилось. Из семи человек, игравших в фараон с Харриет в ту знаменательную дату, у двоих имелось алиби на понедельник двадцать пятого января. Касательно пятерых других, маловероятно, что Эндрю Блейми участвовал в ограблении. Именно двадцать пятого января его пакетбот находился в Фалмуте и покинул город во вторник на рассвете. Теоретически он мог ехать в экипаже, но «Графиня Лестер» прибыла только в субботу днём, поэтому вряд ли Блейми-младший мог добраться до Плимута и сыграть роль лейтенанта Моргана Лина в затее, которая требует тщательного планирования задолго до ограбления. И всё же Джордж пока отказывался исключить его окончательно, поскольку весьма приятно обвинить Полдарка.