Чаша Отравы

Первой такой религией, как вы знаете, становится зороастризм. В его мифах, появившихся как раз в промежутке между «войной богов» и последней редакцией Ветхого Завета, остался наиболее яркий след идеологии деления на Добро и Зло. Собственно, целиком и полностью вся доктрина зороастризма сводиться к этой самой «борьбе добра со злом». Зороастризм вообще славится воспеванием таких «добродетелей» людей как жестокость, ложь и коварство, если они используются в борьбе против «зла».

И именно с зороастризма начинается тема вредности самости, личного начала, которая впоследствии успешно была развита и другими монотеистическими верованиями.

«Всякое смирение тщетно, пока сохраняется самость, — учил Будда. — Но тот в ком погасла самость, свободен от вожделения. Чувственный человек — это раб своих страстей». Вы, наверное, слышали, что буддийским монахам запрещалось принимать участие в танцах, пении, музыке и представлениях. Не разрешалось пользоваться венками, благовониями и украшениями. Особенно ценилось сексуальное воздержание, служившее, опять же, единственной цели — максимальной отдаче духовной «чистой» энергии Богу. Учение Будды вообще вращается вокруг двух основных вопросов: страдания и спасения. Хотя он и призывал к освобождению духа, но это освобождение было равнозначно «погасшему светильнику» — нирване, которая есть, ни что иное как «сон разума», «уничтожение личного я».

— А почему это названо именно нирваной? — задался вопросом желтоволосый мальчик.

— Фраза Будды «как погас светильник» на языке пали звучала так: «падипассева ниббана». Последнее слово «ниббана» в санскритской форме звучало как «нирвана». Буквально это слово означает «вывеяно», «выдуто» или «погашено», «потушено».

— Да, весьма красноречивые эпитеты, наводящие на тоскливые размышления, — пробурчал наставник Лик.

— Именно так, — согласился Акира. — С зороастризма же начинается и разделение духов на злых и добрых, о котором я уже говорил, и постепенный переход к единому главному Богу.

— То есть монотеизм в зачатке? — усмехнулся Риш Яр.

— Верно. Господь, который призвал в пророки Зороастра, был высшим и всезнающим, Творцом всего сущего. Он был Богом всего небесного свода, всей вселенной. Он был гарантом божественной справедливости и порядка и проявлял себя добрыми деяниями и добрым словом. Это впоследствии было взято на вооружение христианством, как и зороастрийское разделение душ умерших на две большие категории — кто «за» и кто «против», вместо существовавшего ранее многообразия судеб и подходов. Любопытно и то, что в зороастрийских мифах письменность людям дают «добрые» боги, что подтверждает насильственный переход к фонетическому письму. Ещё одним интересным фактом является то, что зороастризм строиться на полнокровной диалектике. Ведь по нему мир состоит из противоположностей, из полюса и минуса, света и тьмы.

— Прямо как китайские «инь» и «янь»! — воскликнул один из ребят.

— Да. С той лишь разницей, что все эти противоположности основываются на смене полярности, из которой вытекает та самая непримиримая борьба «добра» со «злом», которая составляет суть всех происходящих в мире процессов и даже эволюции. Снова и снова идет акцентирование внимания на самой борьбе без объяснения ее причин. Добро у Зороастра связано с Мудрым Господом — Ахура Мазда. Зло же олицетворяет Анхра Майнью — злой дух. Примечательно, что по учению Зороастра «добро» в конце концов, победит «зло» навсегда.

— Оптимистично! — недобро усмехнулся Нир.

— В данном случае наиболее важно то, что все монотеистические религиозные учения совершенно не обоснованы философски. Они категорически отклоняют чисто теоретические вопросы. Подобным же образом дело обстоит и с христианством, которое утверждает неизменность принципиальных представлений человека о мироустройстве на протяжении длительного периода, тождественно равное неизменности устройства самого человека во времени. Это означало, что человек живет на Земле вечно и религия, как институт, также существует от века. Получается, что Творец создал человека в той физической оболочке, какую мы видим сейчас. Но это явный нонсенс. Мы прекрасно видим, что эта форма находится в борьбе со многими стихиями планеты: не ладит ни с водой, ни с воздушным пространством, плохо переносит и жару, и холод. Как же такое может быть? Ведь Бог есть Благий, он есть любовь. Как же он мог создать что-то, что находилось бы в противоречии с чем-то другим, созданным им же?