Чаша Отравы

— Получается, здесь дети как бы подталкивают вас, взрослых, к постоянному познанию окружающего мира? — сказал я. — К поиску ответов на все эти «почему», к желанию получить исчерпывающие ответы на все вопросы?

— Что ж, пожалуй, вы правы, — поразмыслив, согласилась воспитательница. — Главное не перегружать детский мозг своей тяжеловесной эрудицией. Ведь толково ответить на вопрос ребенка это большое искусство. Оно требует осторожности. Я всегда строго дозирую свои ответы на детские вопросы. Почему? Потому что дети не требуют от нас, чтобы мы раскрывали перед ними всю истину — всю до конца, во всей её сложности и глубине. Своими расспросами они не всегда стараются добиться настоящей, доподлинной причины того или иного явления, объяснение которого можно дать только в научной форме, недоступной ребенку. Им понятны главным образом поверхностные, внешние связи между явлениями природы. И ребёнок может удовлетвориться простой аналогией или примером.

— Это верно, — согласилась с ней Светлана. Попросила: — Вы нам не покажите, где можно отыскать группу четыреста шестнадцать? Там учится моя племянница.

— С удовольствием. Пойдёмте, я вас провожу, — предложила Хема.

Мы, не спеша, последовали за ней вглубь парка.

— К тому же детям совершенно не понятны наши взрослые аллегории и метафоры, — продолжала рассказывать по дороге Хема. — Мы с вами мыслим словесными формулами, а они — вещами, предметами вещественного мира. Их мысль поначалу всегда связана только с конкретными образами. И в этом ещё одна сложность общения с детьми на их языке, если мы хотим быть ими понятыми. Меня всегда восхищает упорное стремление детского разума внести хотя бы иллюзорный порядок в разрозненные знания о мире. Совсем скоро, годам к семи, этот умственный хаос в их головах будет успешно преодолён. Но какая гигантская работа будет проделана их мозгом для этого!

Она восхищённо посмотрела на нас, искренне гордясь своими воспитанниками.

— Да, этому можно только дивиться, — потвердила Светлана. — За такой маленький срок ребёнок овладевает таким несметным богатством разнообразных познаний, что невольно чувствуешь ещё большее уважение к этим маленьким человечкам, пытливо изучающим окружающий мир.

Она посмотрела на меня и крепко прижалась к моему плечу.

— У вас так много животных, — заметил я. — Это здорово! Помню своё детство. Для меня общение и забота о братьях наших меньших были самыми яркими впечатлениями в те годы.

— И для меня! — обрадовано воскликнула Светлана, сильнее обнимая мою руку.

— Да, — кивнула Хема, не торопливо, следуя за нами. — Забота о животных одна из главных составляющих процесса воспитания малышей. Она даёт ребёнку возможность сливаться своим личным «Я» с личностью животного, с которым он общается, о котором он заботится. То же самое происходит и когда ребёнок слушает сказки, где личность сказочного героя очень важна для малыша, даже если это придуманный персонаж, которого не встретишь в обычной жизни.

Все дети в возрасте от двух до пяти лет жаждут верить и верят в то, что жизнь создана только для радости, для беспредельного счастья. Поверьте мне, просто невозможно, чтобы та гигантская работа, которую проделывает ребёнок по овладению духовным наследием взрослых, осуществлялась без его полной и непоколебимой удовлетворённости окружающим миром. Эта вера ребёнка в незыблемость счастья и радости, наполняющих его жизнь — одно из важнейших условий его нормального психического роста. И мы просто не можем подорвать эту его веру, мы обязаны поддерживать её всеми силами.

— А ведь для нас, взрослых устоявшейся нормой нашего бытия является его неоднозначность, — заметил я. — Но мы всегда стремимся изменить эту норму. Стремимся к тому же, к чему стремятся все дети — к непременному воцарению безбрежного счастья всегда и везде. На этом построено всё наше общество. Получается, что в каждом из нас продолжает жить всё тот же ребёнок?

— А разве это плохо? — улыбнулась Хема, и в уголках её глаз собрались тонкие морщинки. — Нам всем следует брать пример с наших детей, которые могут вести эту непримиримую борьбу за счастье даже в самые тяжёлые периоды своей жизни. Ведь торжество лицемерия и злобы над смелым и благородным героем тех же сказок просто невыносимо для маленького сердца. Как оно невыносимо и для нас, ставших взрослыми, в реальной жизни. Вот почему сказка — ещё одно неизменное оружие в борьбе за детские сердца. Там, в волшебных сказках главные герои неизменно бесстрашны, самоотверженны и благородны. Они активны, как и сами дети, и всегда, ради победы добра, борются со злыми и тёмными силами жизни. Это ли не достойный пример для подражания, соприкасаясь с которым ребёнок ощущает себя таким же участником борьбы за добро?

— Бесспорно, — согласился с ней я. — Это действительно замечательно здорово! Но ведь не только сопричастность добрым делам важна для формирования души ребёнка.