Чаша смерти (СИ)

— Савина?! Ты что здесь, блин, делаешь?! Совсем рехнулась? Это же маньяки! Быстро беги, вызывай наряд! Только незаметно! А я тут как-нибудь протяну время.

Лизочка почему-то никуда не побежала. Захаров видел, как дрожали ее руки со шприцем, но она осталась на месте.

— Савина! Лиза! Да что с тобой?!

Савина вздохнула и громко, скороговоркой, зашептала:

— Правильный ты чересчур, Захаров, и лиха не видал. Вам, мужикам, легко, вы хозяева жизни! А мне что делать было?! Дома ребенок больной, муж совсем сбрендил, гением непризнанным себя вообразил, хоть в психушку сдавай, денег нет ни фига, свекровушка еще тут такая же, на всю голову больная. Представляешь, мы с мужем и ребенком втроем в семиметровке теснились, а свекровушка на двадцати метрах нежилась! Да на кухню, когда она дома, не заходи, мешаю я ей, видите ли! Унитаз после себя с хлоркой каждый раз мой, стиральной машиной пользоваться нельзя! Хотя эту стиральную машину вместе покупали, я больше половины денег дала! И деваться мне было некуда, квартиру не поделить, а муж за маменьку горой стоит, слова против не скажи!

А они решили все мои проблемы. И страшного ни с кем ничего не случилось. И ничего преступного от меня никто не хочет. На собраниях присутствовать, да образцы тканей. Рука там висельника, сердце отцеубийцы, нерожденного младенца, и прочую ерунду, которую у нас просто в печке сжигают. Родственники умерших печенки-селезенки не пересчитывают, не до того им… Конечно, если объявляют, что вот, забираем у вашего дорогого покойного сердце, почки, печень для пересадки, образцы тканей для студентов, тогда обязательно разворачивается скандал. Надо же скорбящим душу отвести да показать кузькину мать этим придуркам-врачам, которые нарочно не спасли любимого дядю. А если не докладываться, никто ничего не заметит.

Захаров выслушал некстати излившую ему душу Савину, кашлянул, облизал пересохшие губы и просипел, внезапно охрипнув:

— Дура, они ничего не требуют, пока ты не увязла покрепче. Стоит только раз нарушить закон, и все! Все, что ты перечислила — статьи УК. Вот, уже уколы делаешь непонятные!

Лизочка срывающимся голосом, уже гораздо тише зашептала:

— Ты что, в шприце просто реланиум, не бойся, ничего смертельного. И вообще, весь обряд проходит на ментальном плане. Мы просто визуализируем картинку, все вместе. Это как сновидение, но мы видим его одновременно.

— Опять же ты идиотка. Вы проснетесь, а мы — нет.

— Не говори глупости! И не смей разговаривать со мной таким тоном! Все это — просто символ. Я точно знаю, я читала литературу!

Захаров неприлично заржал.

— Ну ты даешь, Савина! Написать можно хоть что, бумага все стерпит! Ну ты и дура, аж стремно!

Козломордый тип, услышав хохот Захарова, резко повернулся в их сторону и рявкнул:

— Какие проблемы, Ламия? Тебе что, помочь?

Савина тоненько пискнула:

— Все в порядке, учитель! Заканчиваю! — и воткнула иглу в руку Захарова. Захаров посмотрел ей в глаза и жалобно попросил:

— Не надо! Пожалуйста!

Савина вся задрожала.

В этот момент к алтарю решительно подошли двое — в масках волка и тигра. Тигр начал возникать:

— Слышь, магистр, а чего один луч пентаграммы пустой?! Так нельзя! Ритуал будет неполноценный.

Магистр окрысился:

— Вот и становись туда сам, раз такой умный! Где я вам сейчас еще жертву найду?! Достали, блин! Как все организовать, так нет никого, а критиковать — полно желающих!

— Нет, так не пойдет!

— Да пошел ты!

— Да сам вали!

— Кто здесь магистр — я или ты?!

— Ты магистр, никто не спорит, но если все из-за тебя пойдет через жопу, мы расхлебывать не будем. Сам тогда жри дерьмо полной ложкой!

— …! — вне себя от ярости выдохнул Козломордый, минуту пытался прожечь взглядом Волка и Тигра, но не преуспел. Топнул ногой, жестом подозвал к себе двоих одетых в черное и шепотом отдал распоряжение. Черные куда-то шустро побежали, а магистр уселся на алтарь, скрестил руки на груди и перекинул ногу на ногу. Собравшиеся зашевелились, зашептались. Козломордый гневно повернулся к ним. Охранник, удерживавший Захарова за локти, отвлекся, желая насладиться расправой магистра с нарушителями дисциплины.

Захаров очень тихим шепотом, одними губами повторил:

— Лиз! Пожалуйста, не надо, не коли!

Савина воровато огляделась по сторонам и выдернула иглу, не нажав на поршень. Захаров старательно обмяк и навалился на охранника. Лизочка скользнула в толпу.

Посланные шестерки довольно быстро вернулись, притащив на палке с петлей бездомную дворнягу. Серую, с белым ухом, сильно хромающую на правую переднюю лапу. Собака то визжала, виляя поджатым хвостом, то злобно рычала и пыталась тяпнуть мучителей. Тигр и Волк начали было орать на шестерок, что мол, животное неполноценное, хромое и паршивое какое-то, что есть оскорбление темных сил, коим приносится жертва, но магистр нахмурился, топнул ногой и без слов указал на пентаграмму. Выражение его лица было таким, что оппозиция быстренько заткнулась, а шестерки бегом бросились исполнять безмолвный приказ.