Чаша страдания

Ее демагогический выкрик был противен всему миропониманию Лили. Она вспыхнула и уже открыла рот, чтобы возразить, но вспомнила, что ей говорила мама, и выскочила из класса. За закрытой дверью слышалось, как представительница кричала:

— Тройку! Вы должны поставить ей тройку!

Елизавета Яковлевна побледнела и тихо, но твердо сказала:

— Я этого не сделаю.

Вызвали директора и долго перебранивались. Лиле поставили четверку и этим лишили ее медали.

* * *

Два дня она плакала, не хотела идти на выпускной вечер:

— Не желаю иметь ничего общего с этой школой.

Мария ее утешала как могла. Она уже две недели шила ей платье для выпускного вечера: белый верх в крупный синий горошек, с глубоким вырезом впереди, рукава короткие, с небольшими пуфами; а темный низ платья, чуть ниже колен, слегка расклешен.

— Доченька, будь выше них. Иди с гордо поднятой головой, пусть не ты, а они чувствуют несправедливость. Знаешь, есть такая истина: кто меня не хочет, тот меня недостоин. Может, они и недостойны, но не все же. Это твоя школа, твои подруги, ты провела с ними столько лет.

Мама была права, да и платье Лиле очень понравилось: это было ее первое настоящее праздничное платье. Куда же еще ей идти в нем? Она расплела косы, пошла с мамой в парикмахерскую, и ей сделали первую в жизни прическу. И лакированные туфли-лодочки тоже были ее первыми туфлями на каблуках. На вечере девушки с удовольствием оглядывали друг друга, Лилино платье все одобрили:

— Лилька, тебя просто не узнать — ты такая шикарная.

Приятно, когда хвалят: настроение сразу улучшилось. После речей директора и учителей нарядные девушки пошли толпой гулять по вечерней Москве. На улице им навстречу вышли юноши из соседней школы. Они показались Лиле как-то сразу выросшими, тоже были одеты празднично — в белых рубашках с галстуками. У Лили чуть ли не впервые за все школьные годы было приподнятое беззаботное настроение, она громко смеялась. К ней протиснулся один из мальчиков, который как-то раз провожал ее домой под руку, Игорь Никитин. Она помнила, как испугалась и смущалась тогда. Теперь он казался Лиле симпатичнее остальных.

— Поздравляю с окончанием!

— Спасибо, и тебя тоже, — она придала лицу самую теплую улыбку, на какую была способна. Игорь нерешительно помялся и добавил:

— У тебя красивое платье.

— Да? Тебе нравится?

— Нравится. Ты и сама красивая.

Лиля покраснела от комплимента, подумала: «Вот что значит быть красиво одетой».

— Ты что собираешься делать после школы? — теперь Игорь посмотрел ей прямо в глаза, и от этого взгляда она пришла в волнение. Но надо было не подавать вида.

— Хочу подать документы в медицинский. А ты?

— Я — на геологический факультет. А почему в медицинский?

— Так… А ты почему на геологический?

— Я тебе признаюсь: у меня отец был крупный геолог, он многое открыл в Сибири. Только его арестовали в тридцать восьмом. С тех пор ничего о нем не известно. Мать вышла замуж, и мы живем у отчима. Я думаю, что отцу было бы приятно знать, что сын пошел по его пути.

Что-то екнуло у Лили под ложечкой: «Значит, не одна я такая; значит, и он страдает… а что вообще я знаю про других, даже вот и про этого Игоря тоже?..» Она остановилась и сбоку внимательно посмотрела на него: он сразу показался ей ближе и приятнее.

— Ты что так смотришь? — удивился он.

— Я тебе тоже скажу: моего папу арестовали в том же году, а маму из-за него исключили из медицинского. Я хочу докончить то, чего она не смогла.

Игорь, очевидно, почувствовал то же самое, что и она. Но больше они об этом не говорили, их вдруг поглотило одно чувство: каждый думал, как им стать еще ближе. Он взял ее под руку, и на этот раз она не смутилась, ей было приятно. Они проходили вдоль набережной Москвы-реки, под кремлевской стеной, укрытые тенью листвы. И так получилось, что отстали от других. Им видно было, что многие впереди тоже разбивались на парочки. Игорь осторожно обнял Лилю за талию. Она сделала вид, что не заметила, думала: «Если он захочет целоваться?.. что тогда делать?.. а почему не разрешить ему?.. я никогда не целовалась, даже не знаю — как это?.. надо показать ему, что я не против…» И тоже обняла его и положила голову ему на плечо. Он еще крепче прижал ее, и они шли, счастливые, поглощенные молодым желанием близости, вызывая улыбки редких прохожих, которых не замечали. У Лили немного ныли ноги от новых туфель и непривычной ходьбы на каблуках, но она была так поглощена новым ощущением близости с мальчиком, что не обращала на это внимания.