Часть 1. Роль среды

Масштабные перемещения товаров предполагают соответствующее движение денег. Они текут с севера на юг и с юга на север²⁰⁸. Поэтому знаменательное событие 1585 года присвоение Франкфурту-на-Майне, который до этого был известен своими ярмарками товаров, звания денежной ярмарки и города, — состоялось очень своевременно. За этим событием последуют другие: основание в 1609 году Амстердамского банка (которое имело мировой резонанс), в 1619-м Гамбургского банка и в 1621-м Нюрнбергского банка²⁰⁹. Все эти факты относятся не к начальному этапу формирования товарного и денежного обращения, а к окончательному закреплению его маршрутов, его средств и его промежуточных этапов.

Торговый баланс и эмиграция

Можем ли мы, отвлекшись от всех этих скорее предполагаемых нами, чем зафиксированных обстоятельств, от политических и прочих факторов, подвести какие-то итоги? На наш взгляд, они сводятся к двум тезисам: первое — баланс торгового обмена был положителен для Юга; второе — приблизительно с 1558 года²¹⁰ во всей Германии наблюдается нашествие множества итальянских купцов; инерцию его напора не останавливают даже ужасы Тридцатилетней войны в Германии.

Отставание Севера было более чем естественно. Взоры его горожан, его торговцев и ремесленников были прикованы к южным городам, чьими прилежными учениками они являлись. Деловые люди с Юга годами использовали местное невежество и отсталость. Миланский или венецианский купец в Нюрнберге и других местах был тем же, чем нюрнбергский купец в Центральной Европе, поделенной им на участки. Стоимость ввозимой с Севера продукции не уравновешивает стоимости более многочисленных и, главное, более высокооплачиваемых в пересчете на единицу товара изделий Юга. У нас есть весомые доказательства этого дисбаланса и связанных с ним платежей в звонкой монете: в Венеции и Флоренции всегда имелись в обращении векселя на предъявителя (для оплаты на Севере), что было хорошо известно генуэзцам, которые с помощью этих векселей часто имели возможность выплатить на Севере суммы, предусмотренные их asientos^*MR с королем Испании. Вот доказательство того, что торговый баланс складывался, несомненно, в пользу Италии, по крайней мере в пользу двух этих важнейших городов; еще более весомым доказательством являются многочисленные жалобы немецких городов в XVII веке. Около 1620 года (то есть по прошествии событий) аугсбургские купцы подвергаются упрекам в том что «они вывезли множество наличности в Италию»²¹¹. Позднее такой же упрек был сделан франкфуртским купцам²¹². Есть другие примеры²¹³. Когда голландцы стали торговать с Венецией, их баланс, по свидетельству Совета Пяти, еще в 1607 году был дефицитным²¹⁴.

Таким образом, Германия и европейский Север в целом, в некотором смысле способствуют процветанию Италии, оказывают ей поддержку, наделяют привилегиями и позволяют свободно участвовать в своих делах. В первые десятилетия XVII века такого рода деятельность была еще достаточно интенсивной. Аугсбург достиг пика своего подлинного процветания в 1618 году²¹⁵, успехи Нюрнбергского банка множились вплоть до 1628 года²¹⁶. Венеция при этом продолжает играть роль места клиринговых расчетов по выплатам — как вкратце отмечает итальянский купец (из Кремоны): «auf Frankfurt gezogen und…den Venedig remitiert», выписано на Франкфурт и переведено в Венецию²¹⁷…

Подобное проникновение итальянских купцов на немецкие торговые площадки является характернейшим признаком. Начиная с 1558 года²¹⁸ это были купцы из Венеции. До этого монополией на закупку к северу от Альп товаров, предназначенных для Венеции, за исключением лошадей, оружия и продовольствия²¹⁹, обладали купцы из Немецкого подворья. Во второй половине XVI века это положение устаревает, и венецианские купцы все чаще и чаще заменяют немецких. В большинстве случаев это не столько венецианцы из Венеции, сколько венецианцы с Терра Фермы, только недавно приступившие к занятиям торговлей. Таков был Бартоломео Виатис из Бергамо, в возрасте 12 лет приехавший в Нюрнберг в 1550 году и пробившийся там на первое месго наряду с Кохом²²⁰. Он ведет обширную торговлю полотном, левантийскими товарами, страусовыми перьями, замшей; в Немецком подворье ему принадлежат многочисленные покои; во время миссии Марко Оттобона в Данциге он оказывает поддержку венецианской Синьории, пользуясь своим огромным авторитетом и отставив в сторону свои собственные интересы. Когда в 1644 году он умирает, обремененный глубокой старостью и многочисленным семейством, его состояние оценивается более чем в миллион флоринов. Не всем итальянцам так улыбалось счастье, но они заключали сделки на очень крупные суммы как в Кельне (несмотря на многие банкротства), так и в Нюрнберге, Праге²²¹, Аугсбурге, Франкфурте и Лейпциге, двух городах, находящихся на подъеме.