Часть 1. Роль среды

Отправной точкой этого процесса при всем его многообразии была, очевидно, торговая деятельность вездесущих купцов, имевшая первостепенное организующее значение. В этом можно убедиться на примере Венеции, Севильи, Генуи, Милана, Марселя… В последнем случае это неопровержимая истина, поскольку Марсель располагал лишь несколькими текстильными мануфактурами²²⁴ и мыловарнями. То же можно сказать и о Венеции, которая поставляет на Восток свои собственные сукна и шелка, но также шерстяные и бархатные ткани из Флоренции, сукно из Фландрии и каризею из Англии, бумазею из Милана и из Германии, где она черпает также полотно, скобяные изделия, медь… Что до Генуи, то еще в Средние века существовала поговорка: Genuensis ergo mercator^*US. Итак, мы можем с полным основанием ввести в нашу классификацию термин «торговый капитализм», понимая под этим одну из форм экономической жизни XVI века, гибкую, чрезвычайно эффективную и вполне современную. Не все участвуют в этом бурном движении, но многие вещи оказываются втянутыми в его мощный водоворот. Потребности крупной торговли, имеющей дело с далекими странами, накопленные в ней капиталы задают тон процессу. Неудовлетворенный торговый спрос способствует оживлению промышленности Генуи, Флоренции, Венеции и Милана, особенно в такой новой и революционной отрасли, как производство хлопковых и шелковых тканей. Классическое положение Поля Манту применимо и к XVI веку: торговля ведет за собой, подталкивает производство. В Средиземноморье оно справедливо более, чем где-либо, поскольку его жизнь заполнена обменом, перевозкой, перепродажей товаров…

Эта коммерческая активность способствует всеобщему оживлению, в том числе появлению ростков промышленной деятельности, которые она уносит в своем потоке, как ветер далеко разносит семена… Но они не всегда находят для себя благоприятную почву. В 1490 году флорентиец Пьетро Дель Бантелла положил в Рагузе начало l’arte di fabricare i panni alti di lana^{*UT 225}; в 1525 году секреты изготовления шелка принес сюда на этот раз местный житель Николо Луккари²²⁶. Однако ни то, ни другое производство не получило большого развития, и ремесленники Рагузы довольствовались производством некоторого количества сукна для внутреннего потребления, а также занимались окраской некоторой части транзитных сукон. Подобные же попытки внедрить производство шерстяных и шелковых тканей делались в Марселе около 1660 года, и, как говорит Ботеро, изготовлению шелка²²⁷ не мешало отсутствие воды надлежащего качества.

Говоря очень обобщенно, всплески торговой и промышленной активности следуют друг за другом²²⁸, поскольку развитие торговли, стимулирующее производство, предполагает (наряду с прочими довольно многочисленными условиями) наличие известного экономического опыта. Монпелье²²⁹, промышленный центр южной Франции, имел^*UU за собой определенное прошлое, накопленные богатства, капиталы, требовавшие вложения, обзавелся выгодными внешними связями. Обстоятельства, таким образом, давно уже подвели к тому, что Кольбер задумал сделать в XVII веке, а именно поставить на широкую ногу производство сукна, следуя по стопам французской торговли в Леванте. Промышленность в Венеции получила развитие в XIII веке; но, поскольку одновременно набирала обороты поощряемая Синьорией торговля, шедшая в гору гораздо более быстрыми темпами, средневековые промыслы оказались на заднем плане, оттесненные широкомасштабной внешней торговлей. Заметный рост венецианского производства наблюдается довольно поздно, в XV и особенно в XVI веках, благодаря медленному переходу от конторки к мастерской, переходу, который был не просто знамением, а самостоятельным требованием времени. Венеция начала превращаться в промышленный порт. Лишь успехи Франции и Северной Европы в следующем столетии помешали, быть может, окончательному завершению этого преобразования²³⁰.

Если развитое производство может выступать в качестве приметы второго этапа городской активности, то банк, вероятно, является признаком третьего. Когда города делают свои первые шаги, все виды экономической деятельности уже существуют в зачатке, в том числе и товарное обращение золота. Но обособление этого вида коммерции происходит позже других; полное и самостоятельное развитие он получает в последнюю очередь. На протяжении длительного времени существует нерасчлененное целое: торговля, производство, финансы переплетены друг с другом и сосредоточены в одних руках. Флорентийская семья Гвиччардини Кореи, у которой брал деньги в долг Галилей, занималась торговлей сицилийским зерном, продажей сукна и перца; семейство Каппони, оставившее нам свои гроссбухи, связано с перевозкой вина, со страхованием судов, а также с выдачей и учетом векселей; у Медичи, которые в основном были банкирами, в XV веке имелись шелкоткацкие мастерские.