Часть 6 : Огромная рука, протянувшаяся с неба.

- В своём роде это была отвага, которую оценит даже воин.

Он не сознавал что говорит вслух, пока она не поблагодарила его. Он взглянул на неё и она протянула тонкую руку. Он протянул свою, и их пальцы соприкоснулись. Они долго стояли так, в жесте, более близком, чем любые объятия, пока он не отступил.

Он выглядел совершенно непохоже на неё, настолько, что не знавший этого - не мог бы посчитать их роднёй. Она была даже выше чем он, но он был крепче сложен, мускулист, широк в кости и смугл. Он никогда не был элегантен или же красив. Первому он учился, как только мог, но покуда становилось лучше его владение телом, его вид становился всё хуже. Длинный шрам рассекал его лоб, нос был сломан и сросся неправильно, а сбоку на шее осталась метка от старого ожога.

А самыми малыми ранами - и всё же самыми значительными, памятными и говорящими, были два тонких, почти незаметных шрама, книзу от глаз.

Кое-кто из старых воинов, в особенности старой гвардии, вроде Немейна и Рашока, казалось, узнавали в нём кого-то другого. Он встретил однажды в окрестностях Тузанора отошедшего от дел воина, который говорил с ним полчаса - с почтением и почти что благоговением - считая его кем-то другим. Парлэйн не питал иллюзий - кем именно.

Достаточно скверно носить имя предателей, но ему достался к тому же и облик предателя, и на взгляд прочих - это дало ему и душу предателей. Не стоило удивляться, что ему не сообщили о смерти матери.

Ходили слухи, вечные слухи... Его внешность, его повадки... Никто не желал верить, что она была неверна. Только не ему. Но есть и другие пути зачать ребёнка и чудовище, вроде Предателя, могло быть способно на всё... даже на насилие.

Слухи ходят всегда.

- Как ты? - наконец, спросила Катренн.

- Занят. - ответил он. - Нам удалось уничтожить гнездо Заркхеба в астероидах Хайкио несколько недель назад. Маркабы заплатили достаточно, чтобы мы могли отдохнуть. В любом случае у нас была масса ремонта, а Тамекан с Рикайджи были ранены. Там мы и услышали...

Разговаривая, он внимательно следил за её реакцией. Смятение, которое он и ожидал, было на месте - проблеск неприязни в её взгляде. Конечно же - война закончена. Официально ныне не было оставшихся в живых слуг Теней, а если и оставались - то это была забота Рейнджеров.

И ни один Рейнджер не пал бы настолько низко, чтобы принимать плату от чужаков.

- Как Рикайджи? - спросила Катренн - Это было серьёзно?

- Один из Заркхеба рванул её за руку. Мы думали что придётся её ампутировать, но она выздоровела. Она сильна. - Он говорил с гордостью и знал, что Катренн разделяет её. Рикайджи и она были лучшими подругами, прежде чем что-то разлучило их.

Прежде чем он встал между ними.

Они продолжали говорить, хотя он обходил в разговоре свои нынешние заботы. Он не сказал о своём гневе от того, как смотрели на него Рашок или Немейн. Он не вспоминал о том, как с самого рождения был предвзят к нему Рашок. Он не говорил о войне или своих шрамах.

Они говорили, по большей части, о её жизни, о своих родичах, о её учёбе в Храме, о её надеждах быть представленной в Серый Совет. Они говорили о политике, и он деликатно навёл справки о некоторых старых знакомых, которые, как он знал, никогда больше не станут разговаривать с ним. Они говорили о матери, и в первый раз за эту ночь Парлэйн почувствовал что-то, кроме гнева. Катренн даже заговорила о своём неспешно развивающемся романе с сыном Рашока, Деруланом - и Парлэйн был первым, кому она рассказала об этом,

А потом у них кончились темы для разговора.

- Я рада, что ты пришёл. - сказала она, наконец. - Без тебя всё это было бы... неправильным.

- Ты единственная. - ответил он. - Сколько осталось, хотел бы я знать, до того, как я буду вычеркнут из истории? Я видел один из докладов о войне. Они уже изменяют события. Та версия, что я видел, утверждала что Вален штурмовал За'ха'дум, чтобы спасти мать.

Вален. Парлэйн никогда не называл его 'отец'. Никогда. Даже до того, как тот ушёл.

- Мама никогда не рассказывала нам об этом.

- Она рассказала мне. - подчеркнул он. - Она рассказала мне всё.

Он прикрыл глаза.

- Ты всегда был её любимчиком.

Он вскинул взгляд.

- Что?

- Мы все знали. Она чувствовала к тебе что-то, чего не находилось для остальных. Не думаю, что кто-либо из нас знал - почему, но мы все знали. Даже отец знал. Вот почему кое-кто из младших, особенно Вашок, так обижен на тебя.

- Я этого не знал. Я вспоминаю истории, которые она рассказала мне.

- О нём.

- О Маррэйне. - Он нарочно подчёркнуто произнёс имя. - И Парлонне. Она назвала меня в честь их обоих. Я привык думать что она так поступила, потому что ненавидела меня, и хотела уязвить меня именами тех предателей. Но потом я понял. - Он вздохнул. - Мне понадобилось столько времени...

- Что ты понял?

- Она сделала так, чтобы почтить их. Она любила их. Она рассказала мне это. Они оба так много значили для неё. Я в конце концов понял - она выбрала мне имя, чтобы почтить их. Она называла первенца в честь тех двоих, что она любила. Не в честь Валена - в их честь. Это благословение, а не проклятие.

- С этим согласится не всякий.