Часть третья (СИ)

"Интересно, -- подумала Ася, -- у этого "о?кей--о?кей" есть жена или нет? Если бы он оставил адрес, я бы написала его жене. Как бы она реагировала? Должно быть, отнеслась бы к этому спокойно: люди на Западе более образованны, чем мы. Ведь эта пресловутая верность присуща домострою, она ничего общего не имеет с цивилизацией. Я бы, например, простила Борису, если бы нашла его в постели с другой. Да, да, простила бы. Надо ему сказать об этом. А, может, он здесь? Куда девалась эта баба в лице Тимура? Надо за ним проследить. Если Борис с ним -- подойду и скажу: здравствуйте, милорд! Я не Медея, и ты не будь Отелло".

Ася ликвидировала синяк на шее и после короткого макияжа, пришла к выводу, что можно показаться на публике. В таких стрессовых ситуациях, хоть и не хочется никого видеть, и, не дай Бог встретить знакомых, все же самое лучшее выйти на люди, потолкаться, поглазеть на чье-то радостное лицо, услышать чей-то беззаботный хохот, поскольку ничего не проходит даром: радость другого и тебе передается. Пусть в миллионной доли микрона, но передается.

Ася вышла из номера, но тут же вернулась: забыла сумку, да и номер не закрыла на ключ.

Теперь она шла одна, а не опираясь на руку этого "о?кей--о?кей" и чувствовала некое неудобство, некий вакуум. Чего-то ей не хватало? Она задумалась над этой проблемой и пришла к выводу, что не зря дамы ходят с собачками: собака -- друг человека. Это мудро сказано.

Море было совсем рядом, но она слишком долго шла к нему. Перед ней вдруг возник "о?кей--о?кей" и пытался взять ее под руку, но она пришла в ужас, замахала руками и неожиданно для самой себя стала громко произносить:

-- Прочь, прочь! Меня больше нет. Изыдь, я не Ася, прочь!

-- О?кей! -- произнес мужчина и удалился.

Ася теперь искала смуглую девушку, вернее мужчину, переодетого в женское платье. Но он теперь..., ему незачем переодеваться в женскую одежду, он свою черную миссию уже выполнил.

-- Я все равно его найду, -- сказала она себе и прошла дальше.

Но среди толпы снующий туда-сюда, а так же среди тех, кто лежал в креслах, или просто на песке, прикрыв лицо полотенцем, найти Тимура было просто невозможно. Да и катера не было. Это хорошо, что не было катера, ведь она не оставила предсмертную записку в номере: прощай, Борис! а прощаться с жизнью просто так, не оставив записки, просто не стоит. Да и вода холодная на глубине и эти акулы, у них такие зубы - просто ужас. Нет, нет, не стоит бросаться с катера, жизнь так прекрасна. А, может, еще все обойдется. Она ведь еще не жена Борису.

" Сколько у меня денег в Москве? кажется, десять тысяч. Скромно, на один год, а там пойду работать. Пойду уборщицей. Уборщицы тоже люди".

Ася успокаивала себя, как могла, но это успокоение не было стабильным и длительным, и любой шаг, который она предпринимала, как и любое решение, не были верными и не могли ее вывести из нарушенного равновесия. Уже вечером она стала упаковывать чемодан, оказавшийся без ручки, который и нести тяжело и бросить жалко, но, тем не менее, надо собираться в путь. А путь был один -- вернуться домой.

И вот московская земля, воздух свежий и прохладный, десятки тысяч выхлопных труб, знакомый запах, масса людей, молчаливых, чем-то озабоченных, -- все такое близкое, такое родное, такое знакомое. Нет лучше города в мире, хоть ты и не больше пчелы в этом огромном улье, и куда ты улетела, вернулась ли ты, или тебя проклюнула птица, или какой хомячок проглотил, решительно никому нет дела. Все так же будут вращаться колеса гигантской мельницы, все так же будет дымиться гигантский котел, в котором варятся человеческие судьбы.

Сквозь опущенные печальные глаза и побледневшие щеки, как цветок из суглинистой почвы, пробивалась надежда и светилась улыбка. Знакомая станция метро "Таганская", во всякое время кишит народом, и она -- частичка этого народа..., поднимается по эскалатору и направляется домой. Не на вокзал, чтоб сесть на другой поезд и умчаться в Тмутаракань, а здесь в свой родной дом, войти в свою квартиру, пусть не такую шикарную, как у Бориса, но все же в свою.

Была вторая половина дня. После короткого отдыха, еще не приняв ванную после дороги, она схватилась за телефон и набрала рабочий номер Бориса.

-- Вы ошиблись, -- прозвучал женский голос, и тут же раздались гудки. Она набрала повторно этот же номер и стала извиняться и уточнять, правильно ли она набрала номер.

-- Номер вы набрали правильно, но наш телефон изменился. Это прачечная. Есть ли еще вопросы?

Ася набрала домашний телефон, но там никто не поднимал трубку.

" Попалась птичка в клетку, -- подумала Ася и ринулась к холодильнику, но ни одной бутылки там не оказалось. -- Завтра же пойду к нему на работу, думаю: свой офис он никуда не перетащил, он стоит на месте. А вот, что я ему скажу, просто ума не приложу".