Частичка тебя. Мое счастье

– Вот только не срослось у неё с искусственным, – Лекс скроил печальную физиономию, – Татьяна предалагала ей пройти процедуру повторно, мол, с первого раза редко у кого получается. Но Юля твоя отказалась. Сказала, что вы сами попробуете. Только попросила тебе вообще ничего не говорить, даже если ты заявишься. Прям так и сказала. Опять таки рыдала. Ты у меня одна, сестрица, только на тебя и могу рассчитывать, я вот тебе помогла, и ты мне помоги. Не говори Коле, сама скажу, только духу наберусь. Только не набралась. И месяц спустя не набралась. Ты когда сам пришел, у Татьяны чуть инфаркт не случился. Она сестре позвонила, выговор сделала, ты, мол, до какого момента врать продолжишь, у тебя свадьба на носу. А Юлька твоя давай реветь и каяться, каяться и реветь. Клялась, что за неделю точно все расскажет. До свадьбы.

– Снова манипулировала?

– Ага, – легко кивает Лекс. Ему явно нравится рисующаяся перед его глазами история. Кажется, обычно ему достаются дела поскучнее, – в общем, с моей легкой ноги Татьяна Сергеевна двинула сейчас в полицию. Рассказывать о том, что вообще-то у Александры очень крепкое алиби, она во время отключения сигнализации была за городом, на юбилее у бабушки. На котором Юля, кстати, единственная отсутствовала. Мама на неё обиделась. Ей, кажется, так и не перезвонили. Только ты приехал и тот не поздравил.

Господи, и как вот это все выложить в один стройный ряд?

Юля и вправду психопатка. И вправду пыталась навредить Энджи в конюшне. Врала мне про беременность. Устроила имитацию выкидыша.

Последняя мысль – самая болезненная, самая кислотная.

Я все принимал за чистую монету.

Был уверен, что жизнь дала мне второй шанс, еще один шанс создать что-то свое, настоящее. И вместо семьи, которую хотел создать, получилась какая-то уродливая карикатура.

– Как думаешь, она знала про Олину замершую? – деловито уточняет Лекс.

– Я сам ей рассказывал. Вместе и с тем, что тогда самые паршивые анализы были у меня. Не хотел обманывать здоровую девушку.

– Потрясающий расчет, – Лекс – этот циничный мерзавец восхищенно округляет глаза, – так виртуозно вешать тебе лапшу на уши, чтобы ты в её сторону даже дохнуть боялся. И так феерично завершить спектакль. И ведь ты бы на ней женился. Не бросил бы. Держу пари, себя бы окончательно сожрал. Ты же и Олю не бросал, принципиальный олень.

– Пошел ты, – выдыхаю пусто и вымученно, ощущая, как гудит в висках. Слушать от любовника бывшей жены о собственной рогатости – оно, конечно… Похрен. Мы давно друзья. Но самодовольная ухмылочка Лекса подбешивает немного.

Осознавать такую кучу информации постфактум – как будто с размаху биться головой об лед. Больно. И в голове гудит.

– Где она сейчас? – тихо спрашиваю.

– Никто не знает, – Лекс разводит руками, – она выкинула телефон, и все что я сегодня успел выяснить в банке – так это то, что твоя Юлия сняла со счетов все деньги. Есть у меня ощущение, что она чего-то напугалась и пустилась в бега. Чего бы?

– Полиции, – устало комментирую я, – судя по всему, была вероятность, что и наркоконтроль что-то да найдет, что вызовет к Юле вопросы. Да и Тимирязев начал прессовать, требовать справку о беременности. Цирк не мог продолжаться вечно. Её затерли в угол. Судя по всему, справку сестра делать отказалась?

– Ага, – Лекс кивнул, – она немножко с прибабахом, конечно, но врач ответственный. На подлог не пойдет. Это серьезная статья, не то что послать тебя, ведь ты же натурально, не официальный муж, и права не имеешь.

Значит, настоящего подлога Татьяна испугалась. Поэтому Юле и пришлось воровать снимок Энджи. Без снимка у меня бы было больше вопросов, а так она выиграла себе пару недель форы.

Достаю из кармана снимки, смотрю на них, и понимаю, что пелены на глазах больше нет. И сам вижу, что одинаковые. Точка в точку, пятнышко к пятнышку. С одной стороны, что там может быть уникального, да? С другой стороны, абсолютная идентичность и уникальна. Можно наложить листы друг на друга, глянуть на просвет и убедиться, что рисунок наложится.

– Ты, кажется, хотел мне еще что-то поручить Ник? – покашливает Лекс. – Передумал?

– Нет, – бросаю взгляд на часы.

Сорок девять минут. Впритык, но Лекс все равно приедет чуть быстрее.

– Первая просьба касается транспортировки одной беременной девушки из одной больницы в другую.

– Я что, Скорая?

– Из госбольницы в частный перинатальный центр, – терпеливо уточняю, – мне очень важно, чтобы она доехала в безопасности, Лекс.

– Это та самая? – у Лекса заинтересованно поблескивают глаза. – С анализами которой ты носишься?

– Да, – быстро сознаюсь, потому что снова врать – пустая трата ресурса, – а еще именно её не любит Юля. И я хочу убедиться, что доедет Энджи нормально. Тебе можно довериться?

– Пока ты мне платишь – все что угодно мне доверяй, – ржет Михеев, но глаза у него уже серьезные, – так это была первая просьба. А какая вторая?