Частичка тебя. Мое счастье

– Подтолкнули? – переспрашиваю. – Как именно?

– Ну, – Лекс прокручивает на столешнице диктофон, – я записал разговор с ней. Давай сам послушаешь.

– Недолго? – кошусь на часы.

Один час, четыре минуты.

– У меня к тебе еще дело будет, – добавляю.

– Недолго, – обещает Лекс, – нам десять минут беседы разрешили. Остальное я тебе изложу быстренько и нарративом. Если останется что непонятное. Девочка в принципе и для своего обдолбанного состояния оказалась умная.

– Включай, – скоро уже мир начнет полыхать от моего нетерпения. Лекс с удовлетворенным видом тыкает в нужную кнопку на диктофоне.

…– Вы кто? – голос Шуры звучит надломленно, измученно. – из полиции? Вчера уже приходили. Я все сказала. Чего вы ко мне ходите, если не верите?

– Я не имею отношения к полиции, Александра, – спокойно, будто и не замечая агрессии в голосе собеседницы, проговаривает Лекс, – я представляю интересы частного лица.

– Вы тоже меня слушать не будете, – рявкает Шура, что-то где-то ударяется.

– Это она пластиковый стакан в стену швырнула, – комментирует Лекс в реале, а я продолжаю слушать.

– Меня вообще никто не слушает, – голос Шуры неожиданно становится плаксивым, – мама не слушает, полиция не слушает. Все говорят – это я подсмотрела код у сейфа. И камеру испортила. Теть Юлю подставила. А я точно помню, что когда на работу пришла – тетин кабинет нараспашку стоял. Я испугалась, начала проверять, а сейф – возьми и откройся. Это она, она забыла его закрыть!

– А морфий тоже она тебе колола?

Спокойствие Лекса вызывает только ярость Шуры.

– Вот! И вы как все! Все твердите одно и то же! Если кололась сама – значит, и все остальное сама делала. А я помню, что не делала! Не делала! Не делала!

– Как ты живой-то ушел от неё? – вопросительно бросаю взгляд на Алекса.

– Она просто рыдала, – Михеев пожимает плечами, – в моей работе привыкаешь и к большему неадеквату. Но ты слушай, слушай, еще не все.

– Я тебе верю, Шура, – мирно озвучивает Алексей. И нужно отдать ему должное – он действительно из тех, кто, произнося эту фразу, может выдать все сто процентов искренности, – верю, что не ты открывала сейф с ампулами. Возможно, это действительно забыла сделать твоя тетя? Сможешь о ней что-нибудь сказать?

– Тетя как тетя, – Шуру вновь бросает от эмоционального пика к равнодушию, – мне она не нравится, но она меня на работу протащила, когда отовсюду выгоняли.

– Не нравится тебе? – заинтересованно повторяет Лекс. – А чем не нравится?

Серьезно? Вести такие разговоры с едва-едва оклемавшейся наркоманкой?

– Она не любит, когда что-то идет не так, – безразлично откликается Шура.

– Не так это как?

– Как ей хочется.

– Этого никто не любит, – замечает Лекс в записи.

– Да, но… – Шура будто теряется, подбирая пример, – если моей маме что-то не нравится – она просто скажет. Или раззлится, накричит, но извинится обязательно. А тетя Юля… У неё разное было. Например, я забуду ей обед принести – а она пробирки в лаборатории разобьет, и всем говорит, что это я. И все ей верят, потому что знают, что у меня руки из… Мне-то плевать, но другим… Не знаю. Навряд ли.

– Другим? – Лекс виртуозно цепляется за всякую подходящую зацепку. – Кому это другим?

– Ну… – Шура мнется и начинает запинаться, – например, нашему… Администратору. Её тетя Юля особо не любит. Даже запретила мне Анжелу Леонидовну в её присутствии вообще упоминать по имени. А еще… Я слышала, Анжелу Леонидовну кто-то недавно напугал. Заперли в конюшне. И вот… Я точно знаю, что теть Юли в этот момент в медпункте не было. Она мне позвонила, сказала, что занята, и велела выйти оказать помощь. А когда я спросила, где она была – она начала говорить, что я что-то путаю. И что она, мол, была в медпункте, только в туалете. А я знаю, что её там не было, я полы мыла. Вот.

Лекс щелкает кнопочкой и разводит руками.

– Вот!

Переварить все услышанное оказывается непросто. Я так и замираю. Вцепившись в подлокотник кресла ногтями, приоткрыв рот.

– Что ж, добавлю к твоему веселью еще небольшой фактик, – Лекс ослепительно улыбается, – смывы крови с той простыни, что ты мне привез, сделали. Проверили. Там третья группа, положительный резус. А у твоей невесты – вторая отрицательная. В общем – это не её кровь.

– Значит, это все-таки инсценировка?

– Вот сразу видно интеллектуального человека, – Лекс ухмыляется, – я бы сказал, что это разводка. Проверка на лоха.

– И я блестяще ее прошел, где поставить зачет? – эхом откликаюсь.

– Прости, родной, за зачетом к той, что устроила тебе этот дивный экзамен, – Лекс разводит руками.

– Ты сказал, что говорил с матерью Шуры?

– С докторшей? Да, – Лекс встряхивает подбородком, – своеобразная тетка, но после того, как я в красках обрисовал, какую дивную сцену тебе закатили, она охренела и сдала сестру с потрохами. Не беременность Юля у неё наблюдала. А пыталась сделать ЭКО. С твоими, как бы это сказать…

– Я понял, – на самом деле понимаю я далеко не сразу. А потом припоминаю, как в какой-то момент мы начали очень активно предохраняться.

И… Она серьезно, что ли?