Частичка тебя. Мое счастье

– На! – узкая ладонь припечатывает к столешнице передо мной сразу два листка бумаги. – Найди пять отличий. Найдешь хоть одно – я… Расцелую твою принцессу в обе ее сладкие щечки.

Что за?..

Передо мной два снимка с УЗИ. Темное поле, светлые пятна. Один – сильно обрезан, на втором надпись. Имя и дата проведения исследования.

– Ну?... – она меня торопит, а я заторможенно перескакиваю взглядом с одного листка на другой. – Видишь?

– Я ничего не понимаю…

– А что тут понимать, Ник? – Энджи склоняется к моему плечу, снова переходя на злой шепот. – Твоя сладкая принцесса украла у меня мой первый снимок УЗИ. Первое фото моего ребенка. И выдала тебе его за свой. А я, дура, была уверена – потеряла.

Её слова будто тонут в тишине внутри меня. И возражения, которые мне полагалось бы озвучить, просто не находят сил, чтобы родиться.

– Зачем? – просто спрашиваю. Потому что на самом деле хочу понять всю ту картинку, что открывается её глазам.

– Вот и я думаю, зачем? – она склоняет голову и глядит на меня в упор. – Зачем, твоей беременной принцессе красть снимок у меня? Может быть, затем, чтобы хоть как-то доказать, что она тоже ждет ребенка? Может быть, ты не очень-то спешил брать её замуж? Может быть – ей очень хотелось за тебя?

– Эй, эй, – щелкаю пальцами в воздухе, – скажи, что ты смеешься. Речь ведь сейчас про меня. И честно скажем, я не самый интересный приз в лотерее жизни. Зачем такие сложности?

– Затем, что, судя по всему, большие призы ей особо не светили? – Эндж запрокидывает голову и кажется особенно упоенной. – Да и не нужен ей был другой приз. Нужен был ты. Потому что я любила именно тебя. Тебя! И именно забрав тебя, она меня бы победила?

Последнее слово как последний всплеск.

Я стискиваю пальцы на краю стола, смотрю на неё прямо. Она отшатывается, по старой привычке считывая мои мысли прямо с лица.

–Не веришь, – выдыхает, – ты мне не веришь!

Диагноз? Обвинение? Констатация факта.

Не верю. И вправду. Пока еще – не могу.

– Я всегда буду для тебя плохой, да, Ольшанский? – глаза Эндж становятся только темнее. – Лгуньей, дрянной девчонкой, которая всегда и всем строит козни, просто потому что это прикольно? Той, которую обязательно нужно предупреждать, чтобы не пакостила твоей сладкой принцессе, не рушила твой зефирный мирок, а не то ты плохой девочке ата-та сделаешь, и руки не подашь?

Вспыхивает и отворачивается, делает шаг к окну, стараясь сделать незаметным тот взмах рукой, которым она ловит слезы.

– Хорошая подача, – господи, не приведи никому узреть сейчас то подобие улыбки, которое у меня получается изобразить на своем лице.

– Убирайся на хрен.

Ох, если бы были силы.

Мне же тут, черт возьми, – хуже чем медом намазано.

– Послушай, – осторожно касаюсь плеча под темной водолазкой, – у меня сейчас… Совершенно не соображает голова. Последние трое суток вышли уж очень напряженными. Ты можешь… Повторить помедленнее? Я не понимаю, зачем Юле “побеждать тебя”.

Я будто что-то упускаю.

Может быть, даже все.

– Затем, что она – гребаная психопатка, – роняет Эндж отрывисто, – затем, что пять лет назад меня угораздило увести у неё парня. Затем, что два года после этого она преследовала его и пыталась вернуть. Затем, что в конце её начало клинить, и она решила, что если вернуть Диму не получается, значит, надо как-то устранить меня.

– Диму? – повторяю тихо. Имя бывшего жениха Энджи я от неё периодически слышал, но сейчас оно будто прощелкивает в моих мыслях между нужными фактами. – Дмитрия Берга?

– А ты-то откуда его знаешь? – Эндж оборачивается, смотрит на меня лихорадочно блестящими глазами.

– Он приезжал в клуб, – честно озвучиваю, – хотел арендовать нас для корпоратива. Вот только уехал на первой космической, потому что…

– Встретил твою принцессу, да? – по губам Энджи пробегает злая улыбка. – Да, видимо, после этого он и приехал меня предупреждать. Чтобы держалась от неё подальше. А я-то привыкла себя утешать, что он тот еще олух. И вот надо же…

– Допустим, – проговариваю больше для себя, – допустим, что это было. Но при чем тут я?

– Господи, Ольшанский, – Эндж смотрит на меня исподлобья, изобличая несообразительность, – мы с Димой разошлись. Он её послал подальше. Судя по всему, у твоей принцессы перемкнуло, что если она и будет с кем-то счастлива, то только с тем, кто важен мне. Я бы глянула в её личное дело. Сколько времени она работает в Артемисе? Года два? И когда она туда устроилась? После того, как я постила в инсте наши с тобой совместные селфи с отдыха? Самое время сказать, что это совпадение.

– Мы не были парой.

– Ага, не были, – голос Энджи становится суше, – вот только снимали один гребаный коттедж, болтались по клубу всегда вместе и воровали друг у друга гребаную картошку фри, как будто нам обоим по двенадцать. Как думаешь, было ли кому-нибудь дело до того, что спим мы в разных комнатах? Очень сомневаюсь. Готова поспорить, парой нас считали. Пока ты не явился в “Артемис” с Викой.

Последняя фраза звучит по-настоящему обвиняюще.

– Прости, – сжимаю её плечо, впервые извиняюсь за произошедшее тогда.