Частица твоего сердца

– Он почти напрямую сказал мне об этом несколько недель назад, перед выпуском. И на записи с камер наблюдения…

– Парень, с головы до ног одетый в черное. Ни ДНК. Ни отпечатков пальцев.

– Это сделал он. И когда я столкнулся с ним лицом к лицу, он признался и сказал, что сожалеет об этом.

Перри поднял брови, показавшиеся над стеклами очков.

– Значит, вы признаете, что повздорили с Даудом той ночью? В настоящее время он находится в больнице Калифорнийского университета, в реанимации, и утверждает, что именно вы отправили его туда.

– Он лжет, черт возьми. В ту ночь я велел ему отвалить и ушел.

– Если это правда, то кто избил его до полусмерти?

– Не знаю.

Перри с минуту смотрел мне в глаза, потом махнул рукой.

– Забудьте. Не нам искать виновных. Наше дело доказать, что вы здесь ни при чем. Но, по правде говоря, мистер Венц, это трудная задача. Я просмотрел бумаги из вашей папки… ваша история с Даудом…

«Кровавое преступление отца…»

– Я этого не делал, – проговорил я. – Должно же это, черт возьми, что-то значить. – Даже для меня самого эти слова звучали глупо и неубедительно.

Перри постучал пальцами по папке.

– Вы хотите бороться? И при предъявлении обвинения заявить о своей невиновности? Потому что я могу побеседовать с окружным прокурором и договориться о сделке. В противном случае вам может грозить двадцатипятилетний срок. Может, больше, если не снимут обвинения и судья решит, что вы собирались убить Фрэнки.

При мысли о возможности провести жизнь в тюрьме сдавило грудь, и я едва мог дышать. Но у меня была Шайло. И нуждавшиеся во мне жильцы. Впервые у меня появился стимул бороться. Система погубила мою мать. Может, на этот раз все выйдет иначе.

– Никаких сделок.

Перри какое-то время изучал мое лицо, затем кивнул.

– Ладно. Расскажите, что случилось.

* * *

Обвинение мне предъявили уже на следующий день. Меня отвезли на автобусе в здание суда и привели в коридор, где своей участи ожидала еще дюжина заключенных. Шайло пыталась связаться со мной в тюрьме, но я не мог смириться с мыслью, что она увидит меня там. Или на слушании, на которое, я знал, они непременно придут с Биби. Оранжевый комбинезон был для меня символом унижения и падения. В школе меня называли преступником, и теперь, виновный или нет, я им стал. Меньше чем человек. Своего рода животное, которое нужно обуздать и держать под охраной в клетке. Наручники, казалось, весили тысячу фунтов.

Наконец боковая дверь в зал суда открылась, и мы, звеня цепями, соединявшими ножные кандалы с наручниками, вошли внутрь. Я опустил голову, но все равно заметил ее. На первом ряду, между Биби и Марианн Грир, сидела Шайло.

«Черт возьми…»

Она была чертовски красива, разительно отличаясь от больной, рыдающей девушки, которую я видел несколько дней назад.

«Потому что она чертовски сильная».

И если ей удавалось быть такой сильной, то вдруг я бы тоже смог? Я поднял голову и кивнул ей, стараясь вложить во взгляд все возможные извинения.

Ее глаза наполнились слезами, и она кивнула в ответ. Она безоговорочно поддерживала меня. Черт, мне тоже хотелось заплакать.

На другой стороне зала суда сидел Митч Дауд. Рядом с ним расположился Майки Гримальди. Кажется, оба пришли взглянуть, как я пойду ко дну.

Пока стоявшим передо мной заключенным зачитывали выдвинутые против них обвинения, ко мне сбоку подошел Форрест Перри.

После того как заключенный делал заявление, судья переходил к следующему.

– Не передумали? – пробормотал Перри.

Я смерил его холодным взглядом.

– Вы уже сдаетесь?

– Нет-нет. – Он поднял руку. – Мне просто нужно знать расклад, прежде чем мы сделаем заявление и все станет действительно реальным.

Тоже мне новость. Мне хотелось сказать ему, что все уже и так стало чертовски реальным. Находиться взаперти, прикрывать свою спину во дворе, в ду́ше или во время еды. Все это мало походило на шутку.

Перри наклонился ко мне и кивнул на пожилого мужчину с седыми волосами, сидевшего в передней части зала суда.

– Судья Джек Норман. Он довольно упрямый старик. Не терпит глупостей, но справедливый. Могло быть и хуже.

– Дело № 29575, – произнес секретарь. – Ронан Август Венц.

С меня сняли кандалы и отвели в сторону от ожидавших своей очереди заключенных. Мы с Перри встали у стола подсудимого, спиной к толпе. За другим столом сидела окружной прокурор, строгая, элегантная женщина в дорогом костюме, светлые волосы которой были туго стянуты в пучок на затылке.

– Лидия Уэллс, – пробормотал Перри. – Придется невесело.

Судья Норман пролистал досье, а затем взглянул на Перри.

– Перед тем как будет сделано заявление, полагаю, возникнет вопрос о вероятной причине?