Частица твоего сердца

– Вы хотите, чтобы я признал себя виновным в преступлении, которого не совершал, чтобы провести в тюрьме десять лет вместо остатка своей жизни?

«Я бы потерял все. Шайло. Она – все для меня…»

– Ваше дело изначально было непростым, но добавив к нему Гримальди… – Перри покачал головой. – Это меняет правила игры. Если вы не хотите признавать вину, ваше право. Но это рискованно. Шансы невелики. И если мы проиграем…

«Если я проиграю…»

Я закрыл глаза и подумал о маме. О том, как она пыталась бороться с системой, а та ее лишь подводила. Снова и снова, пока мама не умерла.

Остальные заключенные сделали заявления, и охранники жестом показали, что пришло время снова заковать всех в кандалы и увести.

Перри положил руку мне на плечо.

– Знаю, на такое трудно решиться, но именно с этим мы столкнулись. Хорошенько подумайте об этом.

Той ночью в камере я размышлял о своем положении. Раздумывал о том, что предоставленный мне лучший выбор предполагал пять, десять или пятнадцать лет тюремного заключения. Но яростный гнев из-за несправедливости происходящего уже прогорел, оставив после себя лишь горький пепел сожаления. Вина лежала на мне. Я был сыном Рассела Венца.

В моих венах текла его кровь, и не имело значения, что я старался поступать правильно и защищать тех, о ком заботился. Яд испортил и разъел меня.

В тусклом свете я потер ушибленные костяшки пальцев.

«Это моя вина. Потому что мне это слишком нравится».

Но Шайло… Господи, как я могу не бороться за нее? За нас? Десять лет в тюрьме превратятся не в пытку. Это будут десять лет без нее. И они меня просто уничтожат.

Стояла уже поздняя ночь. Кашель, проклятия и храп других заключенных эхом разносились в пустых коридорах. Мой сокамерник, как обычно, плакал, пока не уснул.

Я еще долго лежал без сна и в какой-то момент услышал приближавшиеся шаги, замершие возле моей камеры.

– Эй, Венц. – Я поднял руку, когда охранник посветил фонариком мне в лицо через прутья решетки. – Митч Дауд – мой друг. Хороший друг.

Я напрягся, в груди все сжалось.

– Он просил передать сообщение насчет магазина твоей маленькой подружки. – Он прислонился к решетке и заговорил тише: – Хватит дергаться, иначе это не прекратится.

Глава 32. Шайло

Я показала в окошко удостоверение личности и прошла через металлодетектор. Было ощущение, что я оказалась в дурном сне, который начался в вечер торжественного открытия, и до сих пор не могла проснуться. Тюремный охранник провел меня в комнату для свиданий. Желудок скрутило узлом. Внутри стоял резкий запах застарелого пота и еды из торгового автомата.

Ронан уже ждал меня.

На онемевших ногах я подошла к столу и села напротив него. Он выглядел красивым, как и всегда, но казался каким-то другим. Может, причиной тому служил оранжевый комбинезон окружной тюрьмы или тот факт, что мы находились в окружении вооруженных офицеров и заключенных, только Ронан меньше походил на себя. Он сидел прямо передо мной, но, казалось, находился очень далеко.

– Привет, – проговорила я, в горле у меня пересохло.

Ронан поднял голову, и при виде меня выражение его лица смягчилось. А потом он вновь словно закрылся. И резко отвернулся.

– Как Фрэнки? – спросил он. – Мне отказываются говорить об этом.

– Не очень хорошо, но жить будет.

Я потянулась к Ронану, и охранник тут же рявкнул мне:

– Не прикасаться.

Я резко отпрянула, чувствуя себя маленькой и беспомощной.

– Как ты?

– Я в порядке, – проговорил Ронан и положил руки на стол между нами. Лязгнули наручники, и звук этот показался мне каким-то неестественно громким. В глаза тут же бросились синяки на костяшках его пальцев.

– Что произошло? – тихо спросила я.

Ронан понял, что я имела в виду. И принялся одной рукой потирать пальцы другой.

– Это не важно. – Он наклонился ко мне через стол. – Послушай…

– Не важно? Конечно же, это важно. – Я недоверчиво уставилась на него, не обращая внимания на кольнувшее меня сомнение. – Мы все еще можем бороться. Пойти в суд. Только скажи мне…

Но он уже качал головой.

– Шайло, послушай. У нас мало времени. – Он кивнул в сторону охранников, расхаживавших по комнате для посетителей. – Что бы ни случилось, я о тебе позабочусь.

– Что это значит?

– Деньги Нельсона. У меня еще много осталось. Почти все. Теперь они твои. Восстанови магазин. Или прибереги для трудных времен, или… все, что тебе нужно.

Я скрестила руки на груди, ощущая, как внутри поселилось что-то холодное.

– Звучит как прощание.

– Так и есть.

– Нет! – Я хлопнула ладонью по столу и ощутила на себе взгляд охранника. Я понизила голос до шепота: – Если ты этого не делал…

Я замолчала, снова расслышав в своем голосе сомнение. Я не могла отвести взгляда от покрытых синяками костяшек пальцев, а в голове то и дело эхом звучали слова, сказанные им той ночью.

«Я собираюсь все исправить».

«Нет! Я должна ему верить. Доверять и двигаться дальше».

– Правда на твоей стороне, – проговорила я.

Лицо его было мрачным. Он уже смирился.