Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы!

Я рассказал ему все – про Ваню и Женю, про их дядю и брата Юрия Борисыча, про то, как и почему оказался изуродованным в этой квартире в Барнауле…

Конечно, я не назвал ему настоящей фамилии и должности Кудрявцева. «Могущественнейший и богатейший человек России» – так отрекомендовал я его.

Бридих, слушая меня, то изумлялся, поднимая и складывая домиком густые черные брови, то в расстройстве за меня сводил их в линию… При этом он то и дело поправлял пальцем сползающие на кончик носа очки и, качая головой, все подливал наливку, приговаривал:

– Это же надо…

Закончил рассказ я, когда уже стемнело. Мы включили свет, Яков Моисеевич заварил свежего чая, и, разлив по чашкам, сказал:

– Да-а, Витя… А как же мальчик, с ним что?

– Не знаю, Яков Моисеевич. Вот Ваню мне забыть трудно, но это нужно сделать обязательно. Если я хотя бы как-то свяжусь с ним, немедленно всплывет история с гаражем и то, что со мной сделали. Представляете, что произойдет после этого в семье?

– Да-а, не позавидуешь вам… Но ви правы – вам предстоит как бы начать жизнь заново, с чистого листа… А иначе – как? Из прошлого у вас лишь только живые и мертвые из давних времен, но прошлым жить нельзя – поверьте мне, старику…

Вам сейчас нужно много думать, Витя. Думать и пытаться найти себя. Найти какое-то дело, заняться чем-то… Это и отвлечет вас от воспоминаний и угрызений совести – как-никак, а мальчика ви бросили… Хотя и правы – только так и можно было поступить – исчезнуть! Сколько лет ребенку?

– Да уже в шестой класс пойдет…

– Ну, как бивший врач-психиатр, правда – не детский, а вполне даже взрослый, я вам ответственно заявляю – с психикой мальчика все будет в порядке. А вот-таки эмоциональная сфера… Ну тут уж должна будет действовать мама!

А посему – с чистой совестью начинайти жить сначала, Виктор! Ви-таки заслужили нормальной спокойной жизни, уж поверьте мне!

Так началась наша с Яковом Моисеевичем дружба. В дальнейшем я не раз пользовался советами, да и помощью этого старого мудрого человека…

Что касается квартиры, именуемой коммунальной… то фактически мы жили, можно сказать, одной семьей.

Глава 24-я

Нет в нашем городе летом красивее места, чем Ленинский проспект!

Он разделен посередине аллеей, окаймленной с обеих сторон газонами с ярко-зеленой травой. Тротуары слева и справа затеняют линии могучих тополей, а на обоих газонах высажены рядами березки.

Метут дворники проспект затемно, так что к восходу солнца он чист, его покрытие полито водой, а воздух наполнен ароматом листьев.

Но это – часов с 4-х до примерно 8-ми утра, пока потоки автомашин не насытят свежий утренний воздух выхлопными газами.

Каждое утро меня должен был будить автоматически включающий программу вещания телевизор, но он почти всегда опаздывал. Деликатнейшим стуком в мою дверь меня будил Яков Моисеевич, который вставал около пяти утра, собирал свои дачно-огородные принадлежности и в половине шестого уже стоял у моей двери.

Пора было идти на утреннюю прогулку, которую я осуществлял до завтрака, а завтракал я примерно в половине девятого утра.

Все уже поняли, что задачей прогулки было осуществить ее до того, как проспектом завладеют автомашины.

Я быстро одевался и помогал Якову Моисеевичу дойти до остановки. При этом у меня на левом плече был его рюкзак, правая же моя рука была занята тростью.

Яков Моисеевич нес все остальное.

На остановке, что напротив краевого управления милиции, я сажал старика в первый автобус номер 55, и он ехал на нем на Гору – когда-то так называли зону отдыха на берегу Оби. Здесь были расположены многочисленные садоводства, в одном из которых был сад Бридиха.

После отхода автобуса я переходил проспект до середины и неторопливым прогулочным шагом, размышляя, шел по центральной аллее проспекта в сторону площади Советов и ниже, примерно до здания городской администрации.

Здесь я садился на лавочку возле памятника героям гражданской войны, и размышлял. О себе, о других, строил планы.

Когда шум проходящих мимо автомобилей напоминал, что пришло время завтрака, то есть – пора возвращаться, я садился на автобус и ехал вверх по проспекту несколько остановок до дома.

Обычно у себя я оказывался сразу после восьми часов, завтракал, потом занимался домашними делами – ходил на рынок и в магазины, готовил обед для себя и ужин – на двоих.

Вечерняя прогулка начиналась после ужина, часов в восемь вечера, и завершалось на автобусной остановке возле дома, где в оговоренное время я встречал Якова Моисеевича. С поклажей – овощи, ягоды, ближе к осени – фрукты.

Распределив тяжести, мы шли домой.

Затем Яков Моисеевич ужинал на кухне, попутно рассказывая мне новости, почерпнутые им за день в ходе общения с соседями по саду, а я сидел напротив него, пил чай и слушал. Обычно думая о своем.

После этого мы расходились по комнатам до следующего утра.

Телевизор я смотрел мало, а новости не смотрел по телевизору и не слушал по радио вообще.

Слишком часто упоминался в новостях Кудрявцев. А это вызывало у меня… ну, вы сами понимаете, какие чувства.

Так что я перед сном перечитывал старые книги.