Частная коллекция ошибок

На завершение дел в Нетске самому себе Виктор Дмитриевич Козлов дал три дня. Зачем откладывать в долгий ящик? Около девяти утра он уже прогуливался по бульвару напротив музея, вороша влажные палые листья острием элегантного зонтика. Когда в конце аллеи появился внушительный силуэт Ольги Тюменцевой, Виктор Дмитриевич азартно крякнул. Он отошел в сторонку и замер за старым тополем, поджидая свою жертву.

Несомненно, в эту минуту он ощущал радостное возбуждение хищника: его немолодые глаза искрились, а ноздри вздрагивали, вдыхая свежесть осеннего утра. Иногда он слегка высовывался из-за ствола — прикидывал, когда надо показаться, чтобы Ольга не смогла сбежать (последнее время она явно пряталась от гостя из Москвы).

— Ольга Иннокентьевна, что за радостная встреча! — воскликнул он через пару минут и вышел из засады.

Ольга, которая такой радости не ждала, едва не села в кучу прелых листьев. Это было бы катастрофой, поскольку куча едко дымилась. Виктор Дмитриевич подхватил Ольгу под руку и начал сыпать комплиментами. Ольга обреченно улыбнулась в ответ. Она хотела освободить руку, но эксперт только теснее прижался к Ольгиному боку. Пара стала бродить взад-вперед по аллее, причем Виктор Дмитриевич кончиком зонта чертил в воздухе овалы и прямоугольники, а Ольга то и дело спотыкалась.

— Полюбуйся, Коля, на этого старого сатира, — сказала Вера Герасимовна Самоварову. — Уже полчаса водит Ольгу Иннокентьевну по бульвару и что-то нашептывает на ухо. Наверняка сальности! Кажется, она сдается? В ее возрасте столичные шаркуны очень опасны.

Из окон гардероба аллея была хорошо видна, а посетителей пока не было, и ничто не отвлекало Веру Герасимовну от наблюдений.

— Я давно чуяла недоброе, — продолжала она. — Когда несколько дней назад вы с Ольгой заперлись в твоей мастерской, она рыдала. Не отпирайся, я явственно слышала! Понятно, от чего может плакать женщина.

— Это не то, что вы подумали, — заверил ее Самоваров.

— Тогда скажи, что это было? Что творится у нас в музее? Коллектив лихорадит от интриг. Ренге, это ухо старой лоханки…

Самоваров понял, что сейчас пойдут сводки с войны за гардероб, и стал подниматься по лестнице. День обещал быть солнечным и спокойным. В такие дни хорошо работается.

Однако толком взяться за дело ему не пришлось — в мастерскую постучала все та же Вера Герасимовна.

— Он снова здесь! — сказала она и сделала страшные глаза.

— Он — это кто?

— Странный посетитель — тот, что зарился вчера на нашего Репина. Стоит в вестибюле. Он спрашивает тебя!

Самоваров вспомнил, что вчера познакомился с человеком, который собирался что-то продать. Кажется, статуэтку Лансере? Если у чудака в самом деле есть что-то стоящее, день станет солнечным вдвойне.

Самоваров вынул из кармана вчерашнюю бумажку, где записал, как зовут нового знакомого. «Сахаров Юрий Валерьевич. Отлично! Заглянем в закрома Юрия Валерьевича, если таковые имеются», — подумал Самоваров и направился к выходу.

— Коля, ты что, собрался общаться с этим человеком? — насторожилась Вера Герасимовна. — А если это маньяк?

— Тем лучше. Тогда я обезврежу маньяка.

Юрий Валерьевич стоял в уголке вестибюля.

Он робко косился на гипсовый слепок Венеры Милосской в натуральную величину. Венера была установлена прямо напротив гардероба и как бы приглашала посетителей честно раздеться.

Увидев Самоварова, Юрий Валерьевич заулыбался.

— Коля, будь спокоен: я запомнила его приметы, — не разжимая губ, но внятно прошептала вдогонку Вера Герасимовна. — И не теряй бдительности!

— Ну что, для начала по пивку? — предложил Самоваров обладателю Лансере.

Тот еще больше просиял, и даже хохолок у него на макушке радостно зазолотился.

— Здесь недалеко есть отличное местечко, «Жигуленок» называется, — сказал он.

Самоваров знал эту дыру, любимую невзыскательными забулдыгами. Ничего отличного там не наблюдалось. Однако Самоваров считал, что владелец интересующей его вещи всегда прав, и охотно потопал в сторону «Жигуленка».

Посетителей отличного местечка ждал трудный выбор — где расположиться для беседы. Внутри помещения было душно и пел громовым голосом Стас Михайлов, а снаружи, на веранде, вовсю гуляли зябкие осенние сквозняки. К тому же из окрестных кустов несло мочой.

Самоваров настоял на компромиссном варианте: они с Сахаровым устроились внутри заведения, но за столиком, ближайшим к выходу. Беседа поначалу не клеилась — у Самоварова долго не выходило перекрикивать Стаса, а Юрий Валерьевич робел и отделывался пустыми фразами. Но взаимное доверие понемногу росло. Самоваров узнал, что его собеседник инженер на пенсии, нуждается в средствах и живет «внатяг», как он сам выразился.

— Согласен, пенсии у нас аховые, — поддакнул бедняге Самоваров.