Частная школа

- Прости. Прости, - сказал Томас, пряча поврежденную руку под здоровую.

- Все в порядке, - сказала я ему. Конечно, это не значило, что раньше я никогда не бывала свидетельницей потери самообладания. - Просто дыши глубоко.

Он бросил на меня благодарный взгляд и, отведя глаза, сделал так, как я просила. Очевидно, он сдерживал себя. С чем бы ни был связан этот срыв, он не выбил его из колеи.

- Черт возьми, - произнес Томас себе под нос.

Я положила руку ему на спину, но он отдернулся. У меня вспыхнуло лицо. Он хотел, чтобы я ушла? Мне нужно уйти? Мне не хотелось оставлять его одного. На всякий случай. В самый разгар своих внутренних метаний я услышала чей-то свист.

Отлично. По дорожке к нам шел один из учителей. Я выругалась себе под нос.

- Ничего не говори, - заявил Томас, голос которого звучал как у маленького мальчишки, который боялся попасть в неприятности. Мое сердце наполнилось к нему нежностью.

- Не беспокойся.

Пожилой учитель остановился и посмотрел на нас. На нем были бабочка-галстук и твидовый шерстяной пиджак с недавно сорванным полевым цветком, торчащим из петлицы. Его белые усы дернулись, когда он заговорил:

- Все в порядке, мистер Пирсон?

- Да. Все хорошо, мистер Кросс, - ответил Томас.

- Разве вы не должны сейчас быть на обеде, мистер Пирсон? - спросил он.

- Мою подругу немного затошнило, поэтому я вывел ее на улицу подышать свежим воздухом, - сказал Томас. Прозвучало это так, что даже и не догадаешься, что буквально две секунды назад у него был приступ гнева. - Это Рид Бреннан, мистер Кросс. Она второкурсница.

- Рад с вами познакомиться, мисс Бреннан, - сказал мужчина, кивая мне головой. - Не сидите здесь слишком долго.

- Не будем, - ответила я.

Когда он, наконец, ушел, мы оба с Томасом смогли выдохнуть.

- Боже, порой я не могу их терпеть, - сказал Томас.

- Кого? Учителей? - спросила я.

- Нет. Их, - сказал он, вскинув пораненную руку в сторону кафетерия. - Придурочных Ноэль и Дэша. Что он о себе вообще возомнил?

- Не знаю. Я… - И что я должна была тут сказать? Я никогда не видела никого, кроме своей матери, кто бы как Томас вот так срывался. И я никогда не знала, что сказать, чтобы ей помочь. - Ты в порядке? - спросила я, глядя на его руку. Костяшки его пальцев были ярко-красными.

- Да. Все хорошо, - ответил он. Казалось, его дыхание успокоилось, и он оперся локтем на подлокотник скамьи. - Прости, - с досадой произнес он. - Иногда я просто выхожу из себя.

Я слегка улыбнулась.

- Мне знакомо это чувство.

- Правда? - казалось, с надеждой спросил он.

- Да. Обычно я вымещаю все это на подушке, но…

Томас посмотрел на меня.

- Из-за чего тебе злиться?

Выражение его лица смягчилось.

Я вся напряглась. Я никому не рассказывала о своей матери. Ни одному человеку. Ни слова. Но то, как он смотрел на меня, так очаровательно и заинтересованно, практически вызвало у меня это желание.

- Сначала скажешь ты, а потом я, - уйдя от ответа, произнесла я.

Томас слегка улыбнулся. С грустью.

- Ну ладно. Если ты действительно хочешь знать. - Он поглядел на стену кафетерия. - С чего начать? Мой отец - ужасный алкоголик, а мать - безумная, ужасная алкоголичка. Он становится громким и невыносимым, она - тихой и грубой, а вместе они портят все, - сказал он, быстро войдя во вкус, будто наслаждался тем, что вытаскивал это из себя. - Мы говорим о днях рождениях, каникулах, Рождестве. На моем выпуске из восьмого класса мой отец уснул с видеокамерой в руках и свалился со стула в проход, а потом накричал на директора за неисправные сиденья. Небольшая ностальгия по выдающейся съемке. И даже не проси меня рассказывать про маму.

Я ощутила, как у меня сжалось в груди сердце. Я узнала этот тон. Сытый по горло. Грустный. Разочарованный. Растерянный.

- Каждый год они приезжают сюда, и вся школа целует им зад из-за их денег. Целых два дня они строят из себя таких важных и могущественных, приказывают мне и притворяются идеальными родителями, меня просто от этого тошнит, - сказал Томас, смахнув слезы. Он снова поднял взгляд, сделал глубокий вздох и выдохнул. - Знаешь, это место мое. И они приезжают сюда и просто… они его разрушают. - Он вздохнул и посмотрел мимо меня.

Какое-то мгновение я просто сидела, жалея его. Жалея себя.

- Твоя очередь, - сказал он.

О, Боже. Я посмотрела ему в глаза. Надеясь, что могла ему доверять. Ну, поехали.

- У меня все дело в маме, - произнесла я, а потом не могла поверить, что действительно это сказала. - За исключением того, что она предпочитает таблетки с бурбоном. Выписанные по рецепту. Всех видов. Так что, в зависимости от того, какой цвет ей попадется в этот день, она будет или психопаткой, или в отключке, или потеряна для всего мира. Кроме того, она ненавидит меня.

- Уверен, это не так, - машинально произнес Томас.