Частная жизнь адмирала Нельсона

«Из письма, полученного Вами по прибытии лорда Нельсона, — обращался он к сэру Ивену Непину, — явствует — он сам не вполне ведает, что творит. Не сомневаюсь, из него вырвали обещание добиться приема леди Г. в Сент-Джеймском дворце, и наверняка он повсюду будет биться до конца. Трубридж передает намерение лорда Спенсера послать Нельсона на двухпалубный корабль. Если так, то командиром его назначать нельзя: к чему-то одному привязан он быть не может, это настоящий партизан. На его судне всегда царит чудовищный беспорядок, и моим офицером он бы никогда не мог быть».

Примерно в том же духе писал Сен-Винсен и леди Элизабет Фостер:

«Глупыш Нельсон, похоже, позирует всем лондонским художникам. Голова его повернута к леди Гамильтон, посылающей ему, бывает, по четыре письма на день… Нельсон — смелый человек, но он партизан по духу. Наш лучший офицер — Трубридж».

В конце концов пришли — во всяком случае, в семье Гревиллов — к следующему выводу: поскольку, как говорила подруге сестра Чарлза Гревилла Фрэнсис, не представляется возможным «смотреть мимо леди Г., не нанося тем самым оскорбления сэру У. или по крайней мере не задевая его чувств, а так как он нездоров и в Неаполе ему пришлось вынести немало испытаний, немилосердно поворачиваться спиной к его жене, хотя преклонение сэра У. перед такой женщиной вызывает сожаление».

Другие, однако же, были не столь терпимы и видеться с леди Гамильтон отказывались. Это ее сильно задевало, тем более она привезла с собой рекомендательное письмо неаполитанской королевы, адресованное королеве Англии. К тому же Эмма рассчитывала на родственные связи ее мужа с такими вельможами, как граф Уорвик, маркиз Квинсберри и маркиз Аберкорн, — полагая одного этого достаточным для поднятия своего социального статуса. Когда же сэр Уильям отправился во дворец один, лорд Нельсон, менее искушенный в таких делах, чем его друг, пришел в ярость. «Будь я на месте сэра Уильяма, ни за что бы не пошел во дворец без жены, — бушевал он. — Тем более такой жены, ведь с ней никто и никогда не сравнится!»

«Мало кто из дам отдает визиты леди Г., разве что ее знакомые по Неаполю, — пишет далее сестра Гревилла. — Вообще-то на Гросвенор-сквер всегда много народа, — тут же оговаривается она, — но затрудняюсь сказать, кто это. Пожалуй, там бывает принц Август (герцог Суссекский, приведший в бешенство отца своей женитьбой на леди Огасте Марри), а остальные — иностранцы».

Примерно ту же компанию собрал и Уильям Бекфорд, пригласивший Гамильтонов отметить Рождество в своем загородном доме в Уилтшире, пообещав леди Гамильтон «несколько восхитительных дней, не омраченных присутствием всяких паразитов, сплетничающих в светских гостиных». Под «паразитами» он в данном случае имел в виду семьи из других крупных поместий Уилтшира — Уилтона, Ступрхеда, Лонглита. Мать леди Гамильтон тоже включили в число приглашенных, а вот леди Нельсон нет. Она осталась в Лондоне со свекром, редко видевшим сына после его возвращения — тот всегда был «нарасхват», — и деверем, преподобным Уильямом Нельсоном с женой Сарой, приехавшими из Норфолка разведать, что можно извлечь из родства с адмиралом, входящим ныне в палату лордов.

По пути в Фонтхилл-Спленденс, роскошный особняк в стиле Андреа Палладио, построенный для Бекфорда отцом — негоциантом и лорд-мэром Лондона, оставившим сыну состояние, оцениваемое сегодня примерно в 60 миллионов фунтов, — Нельсона встречали в Солсбери привычные ликующие толпы людей, оркестры, всадники-добровольцы, отцы города, сопровождающие вручение грамоты почетного жителя города пространными речами, где восхвалялись характер и доблести героя. И, как и повсюду, вид маленького, худого, искалеченного человека оказывался сплошным разочарованием для тех, кто рассчитывал встретить нового Уолтера Рэли или Френсиса Дрейка. «Увидев, как он выходит из экипажа, — свидетельствует один из очевидцев, — я поразился: неужели этот однорукий, одноглазый человек действительно разметал целый французский флот? Все мои представления о герое, воспитанные школьным учебником, рассыпались в прах».

Среди гостей Фонтхилла присутствовали: мадам Бригада Банти, оперная певица с голосом посильнее, чем у леди Гамильтон; Бенджамен Уэст, американский художник и преемник сэра Джошуа Рейнольдса на посту президента Королевской академии живописи; Джон Уолкот, некогда врач, а ныне автор сатирических стихов, подписывающийся псевдонимом «Питер Пиндар»; Уильям Гамильтон, сын одного из учеников Роберта Адама, писавший в то время серию портретов по заказу Бекфорда; наконец, Джеймс Вьятт, архитектор, сын фермера и лесозаводчика, помогавший хозяину делать проект Фонтхилльского аббатства, странного, эксцентрического сооружения в готическом стиле — восьмиугольной башни, поднявшейся на высоту в 276 футов прямо в центре парка, а потом рухнувшей.