Частное право. Преодолевая испытания. К 60-летию Б. М. Гонгало

Ограничение (необходимость получения согласия должника) в данном случае установлено законом, а не договором. Очевидно в связи с этим, что имеются в виду такие обязательства, в которых личность кредитора имеет значение в силу природы самого обязательства, а не потому, что стороны в договоре назовут их по своей воле личными.

В качестве примера таких обязательств можно указать на обязательства по оказанию личных услуг (поручение, агентирование, комиссия); обязательства по выдаче кредита (например, обязательство банка по кредитному договору выдать кредит клиенту, обязательство финансового агента предоставить финансирование до перехода к нему встречного предоставления). В этих обязательствах личность кредитора определяет само решение о вступлении другой стороны в обязательство.

Еще один пример такого обязательства: договор о совместной деятельности[32].

Положение о влиянии личности должника на уступку не распространяется на денежные обязательства, что следует из сопоставления данной нормы с положением п. 3 ст. 388.

Требования о возврате займа (кредита), об оплате товаров, работ и услуг и т. д. не относятся к числу высокоперсонифицированных, поскольку должнику по такому обязательству безразлично, кому осуществлять платеж. О. С. Иоффе указывал, что должнику решительно все равно, кому производить исполнение – старому или новому кредитору, а если в связи с цессией это потребует дополнительных расходов, то они целиком будут отнесены на счет кредитора. Кроме того, должник сохраняет против нового кредитора все возражения, которые он мог бы противопоставить старому кредитору[33].

Вторым случаем установления условия непосредственно нормами гл. 24 ГК РФ является п. 4 ст. 388: право на получение неденежного исполнения не может быть уступлено без согласия должника, если уступка делает исполнение его обязательства значительно более обременительным для него.

Данное положение включено в большей степени для контраста с нормами, либерализующими передачу прав по денежным обязательствам, и само по себе может породить практические затруднения при ее применении, особенно при попытке развести случаи, когда существенное значение имеет личность кредитора, и случаи, когда исполнение неденежного обязательства при уступке становится более обременительным для должника. Правда, и в том и в другом случае условием действительности уступки будет наличие согласия должника.

К порядку получения согласия должника применимы положения ст. 157.1 ГК РФ. Согласие может быть как последующим, так и предварительным.

В п. 55 Постановления Пленума ВС РФ[34] разъяснено, что согласие третьего лица (а должник в отношении сделки уступки права требования между цедентом и цессионарием является третьим лицом) на совершение сделки может быть выражено любым способом, за исключением случаев, когда установлена конкретная форма согласия (например, п. 3 ст. 35 СК РФ). Согласие органа публично-правового образования должно быть выражено в письменной форме (в виде ненормативного правового акта, письма и т. п.). При этом согласие третьего лица может быть адресовано любому из контрагентов сделки.

Наиболее важным является вопрос о последствиях несоблюдения условий уступки, предусмотренных законом.

Так, в случаях, когда закон запрещает уступку вне связи с получением согласия должника или третьего лица (см. пример с договором на долевое участие в строительстве: уступка только при полной уплате цены либо одновременно с переводом долга), подлежат применению общие положения о недействительности сделки, нарушающей требования закона или иного правового акта (ст. 168 ГК).

При этом, поскольку для сделок уступки законные ограничения – в рассматриваемом нами выше примере с договором на долевое участие в строительстве – направлены на защиту в том числе интересов третьих лиц (а именно должника-застройщика, который может столкнуться с серьезными трудностями при исполнении договора при переходе права другому лицу в случае неисполнения первоначальным кредитором встречной обязанности), такие сделки подпадают под действие п. 2 ст. 168 ГК – их следует рассматривать как ничтожные. Иного закон для таких сделок не предусматривает. Следовательно, в этих случаях право требования к цессионарию не переходит.

В других случаях вопрос о том, будут ли сделки уступки, совершенные в обход законного запрета, ничтожными или оспоримыми, в каждом конкретном случае следует обсуждать с учетом целей запрета.

В тех случаях, когда закон в качестве условия действительности уступки требует согласия должника (п. 2, абз. 1 п. 4 ст. 388 ГК) – который, как уже отмечалось, для сделки уступки является третьим лицом, – должны применяться положения ст. 173.1 ГК «Недействительность сделки, совершенной без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления».