Частные лица. Биографии поэтов, рассказанные ими самими. Часть первая

СКИДАН Разные. Я до сих пор очень люблю ходить в кино, и до сих пор для меня это событие. Очень сильное было переживание совсем недавно, в мае. У меня было странное состояние с самого утра, как в детстве, когда не хотелось идти в школу, хотелось прогулять. И ноги сами понесли меня к Дому кино. А там открытие фестиваля итальянского кино, на одном сеансе идет «Евангелие от Матфея» Пазолини. Я проплакал полфильма. После «Зеркала», наверное, это самый великий фильм. Состояние перед этим было очень похожее: какой-то тоски, потерянности, но с внутренним напряжением, когда включается механизм объективного случая, как у сюрреалистов. Это случайность, да, но объективная: ты должен прийти и попасть именно на этот фильм. Все так и произошло, как в школьные годы. И эта вспышка вознесения, эта русская революционная песня в конце… Я часто хожу в кино, это как видеть сны. Визуальный опыт преломляется в процессе письма. С помощью той или иной словесной конструкции я пытаюсь найти эквивалент состояния, которое пережил. Иногда это бывает мучительно. Скажем, переживание во сне прикосновения к умершему близкому человеку, как если бы он воскрес или вернулся из дальних стран, – ты знаешь, что этого не может быть, и все же прикосновение абсолютно достоверно. И просыпаешься в слезах, потому что думал, что в яму закопал и надпись написал, справился с болью, а ни хуя подобного.

ГОРАЛИК Как у тебя складывались отношения с учебой?

СКИДАН Со школой у меня были сложные отношения. Я состоял на учете в милиции – за курение и распитие пива в школьной столовой. Был день выборов, школу переоборудовали под это дело, а мы пришли на школьную площадку погонять мяч, упарились и зашли внутрь передохнуть. А там – пиво. Мы были не в школьной форме, и нам его продали в порядке очереди. Вдруг входит завуч. Вызвали родителей, припомнили еще какие-то выходки и накатали бумагу… В старших классах я был такой бунтующий мальчик, немного правдоискатель, с учителями в споры вступал, особенно на уроках истории и обществоведения. Так что о школе у меня довольно болезненные воспоминания. Лучшее, что было, – это одноклассники, друзья. Дружба была для меня всем. Признаться, с тех пор я тоскую по дружбе. У меня очень мало друзей.

ГОРАЛИК Для тебя важно «мы»?

СКИДАН Да, для меня важно «мы». И все-таки ощущение тоски, унылости и подавленности осталось от школы, при том что учительница литературы в старших классах была очень хорошая и, видимо, что-то углядела во мне. Когда мы проходили советскую литературу, про которую я не знал что говорить, она позволяла мне не писать сочинения. Ставила на уроке двойки, а за четверть – четверки. Я ее с благодарностью вспоминаю. Помню, у нас возник конфликт с одноклассниками из-за того, что она не очень следовала школьной программе, заставляла думать самих, а не зубрить. А уже на носу были выпускные экзамены, и девочки наши пошли к завучу и сказали: «Сусанна Ароновна нас не готовит к экзамену, вообще не по программе читаем», и потребовали ее заменить. И вот тогда я возненавидел этих девочек. Меня поддержали только два ближайших друга, остальные солидаризовались с этими девочками – все уже тогда были прагматиками, я это и сейчас ненавижу, а тогда у подростка-максималиста, у меня, это вызвало просто бешенство, я с ними со всеми разругался. Для них важна была оценка, проходной балл, уже тогда все знали, в какие вузы надо поступать, как устраиваться… И это я запомнил, это была травма… Сусанну Ароновну сняли. Она ходила в металлическом корсете – прямая, сухопарая, седая. Тогда она казалась мне старухой, но она и сейчас жива. Вот это про учебу.

ГОРАЛИК Есть у тебя какое-то разделение между тобой и «Александром Скиданом» – или это одно лицо?