Частные лица. Биографии поэтов, рассказанные ими самими

ХЕРСОНСКИЙ Если говорить о личной жизни, то в последние десять лет я нашел свое счастье. Я наконец-то понял, как выглядит подлинное взаимопонимание, что такое любить и быть любимым. «О ты, последняя любовь! Ты и блаженство, и безнадежность!» – писал Тютчев. Безнадежности в последней любви не больше, чем в самой жизни. Счастье явно перевешивает. Моя жена Людмила – хороший, настоящий поэт, я рад ее успехам так же, как и она – моим. Понятно, что как пара мы стали еще менее социальны, свободное время проводим чаще всего вдвоем. Исключение – фестивальная горячка, в которой дефицит общения в регулярной жизни окупается с лихвой.

Литературная жизнь была весьма и весьма бурной. За короткое время я опубликовал несколько книг, и все они были встречены тепло. Мои стихи и эссе перевели на многие европейские языки. Я получил несколько престижных премий, давших мне возможность впервые поехать в Италию, Австрию, Германию. Я выступал в Нью-Йорке, Риме, Венеции, Вене, Лане, Берлине, Марбурге, Москве, Киеве, Тбилиси… Впереди еще одно «австрийско-немецкое» турне. «Семейный архив», переведенный на немецкий язык, получил австрийскую премию, сейчас эта книга переводится на голландский язык и готовится к печати.

Но главное приобретение последних лет – новые друзья по всему миру, среди них замечательные поэты, я уже говорил о поэтах «Московского времени», с которыми ощущаю особую близость, но это и Олег Чухонцев, с которым я встретился в прошлом году, мы дружим с Марией Галиной и Аркадием Штыпелем, открытием для меня стало знакомство и дружба с Ириной Роднянской, Сергеем Чуприниным, у нас прекрасное взимопонимание с «Новым миром» – Андреем Василевским, Владимиром Губайловским…

Многое мне дали контакты с «Культурной инициативой», Даниилом Файзовым и Юрием Цветковым. Вадим Месяц, Игорь Сид – всех не перечислить. Я с благодарностью вспоминаю Алексея Алехина, который когда-то напечатал первую мою московскую подборку… Мне было тогда пятьдесят лет. Для начинающего возраст слишком почтенный. Наши отношения несколько омрачены публикацией в «Арионе» отвратительной клеветнической статьи молодого критика С., но не прерваны. Мы традиционно близки с Дмитрием Кузьминым, он был редактором «Семейного архива». Случилось так, что фото его, а не моих родственников напечатаны на обложке, мы как бы «породнились». Дмитрий напечатал мою «Итальянскую» книжечку, я рад, что являюсь постоянным автором «Воздуха»…

Но понятно, что за всем этим стоит кропотливая, постоянная работа. «Ни дня без строчки» – это название книги Олеши и мой лозунг.

Продолжаю заниматься психотерапевтической практикой и преподавательской работой. А вот административная работа меня все более тяготит, и серьезное заболевание поставило передо мной вопрос ребром. Скорее всего, с административного поста нужно уходить, вернее – бежать.

Забавно, что в литературной жизни Одессы меня скорее не существует. Какое-то время ситуация меня огорчала, но теперь я с ней свыкся. Раз в год устраиваю чтения в моем родном городе и встречаюсь на них с моими друзьями… иногда такие вечера устраиваю раз в два-три года. Похожая ситуация у прекрасных поэтов, волею судеб живущих в провинции.

Разумеется, я приобрел не только друзей, но и преданных врагов. Приятно, что они являются врагами моих лучших друзей и прекрасных поэтов. Значит, враги выбраны правильно. Но это обычное осложнение литературной деятельности. С этим приходится мириться. Психолог Эрик Эриксон говорил, что главным приобретением пожилого возраста являются отрешенность и мудрость. Не знаю как с мудростью, но отрешенность я явно приобретаю. Вот, пожалуй, и все.