Частные начала в уголовном праве

Об отсутствии единого научного подхода к определению уголовно-правовой природы волеизъявления лица на причинение вреда собственным интересам говорит тот факт, что ряд авторов определяет его как обстоятельство, исключающее преступность деяния, а другие, напротив, отрицают правомерность такой оценки.

По мнению С. Келиной, «невключение в УК РФ 1996 г. такого обстоятельства, как согласие потерпевшего, следует признать пробелом российского уголовного законодательства; уголовный закон должен был выразить свое отношение к этой проблеме»[223].

В. А. Блинников также отмечает, что «в УК РФ целесообразно и юридически оправдано введение специальной нормы о признании непреступным причинения вреда интересам потерпевшего с его согласия (по его просьбе)»[224]. Аналогичную позицию отстаивают в своих работах А. Н. Красиков, П. С. Дагель, Э. Ф. Побегайло, И. И. Слуцкий, М. Д. Шаргородский, И. И. Карпец, Н. С. Таганцев, В. А. Санталов и др.

Н. Д. Дурманов[225] и М. И. Якубович[226], напротив, считают, что согласие потерпевшего не может быть включено в перечень обстоятельств, исключающих преступность деяния. По их мнению, оно имеет иную юридическую природу и относится к другим отраслям права. Эту точку зрения сложно признать убедительной, поскольку вопрос об исключении уголовной ответственности при наличии того или иного обстоятельства допустимо рассматривать только в рамках уголовно-правового регулирования, что само по себе исключает отнесение института согласия пострадавшего к другим отраслям права.

Не бесспорна также позиция В. Д. Пакутина. Как он полагает, причинение вреда с согласия потерпевшего – это гражданско-правовая сделка, не имеющая отношения к уголовному праву[227]. Думается, исследователь несколько односторонне подходит к рассмотрению данной проблемы. В уголовном праве согласие потерпевшего требует своей оценки не только в случаях изъятия вещи у собственника с его согласия. Более значимым и сложным является вопрос о правовых последствия волеизъявления лица на причинение вреда своим жизни, здоровью, личным неимущественным правам. И коль скоро возникает вопрос об уголовной ответственности лица, ответ может быть дан только с позиций уголовного права.

По нашему мнению, проблема волеизъявления лица на причинение вреда собственным интересам должна разрешаться исключительно в рамках уголовно-правового регулирования, поскольку только с позиции уголовного права можно разрешить вопрос о преступности и наказуемости деяний, совершенных с согласия пострадавшего.

Актуальной видится также проблема целесообразности закрепления института согласия пострадавшего в главе 8 УК РФ.

Выступая против подобных нововведений, А. В. Сумачев указывает на несовпадение правовой природы согласия пострадавшего и обстоятельств, закрепленных в главе 8 УК РФ. По его мнению, обстоятельства, исключающие преступность деяния, должны быть абсолютными или всеобщими, но не конкретно-прикладными, как в случае с согласием пострадавшего[228].

Признавая универсальность обстоятельств, исключающих преступность деяния, не следует, однако, впадать в крайности и возводить значение рассматриваемых обстоятельств в некий абсолют.

Во-первых, по признанию самого А. В. Сумачева, из сформулированного им правила «выбивается» норма, предусмотренная ст. 40 УК РФ «Физическое или психическое принуждение», что уже ставит под сомнение «абсолютный и всеобщий» характер обстоятельств, закрепленных в главе 8 УК РФ.

Во-вторых, о наличии определенных рамок допустимости необходимой обороны говорит то обстоятельство, что в УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за превышение ее пределов. Аналогичная ситуация наблюдается и в ситуации совершения деяний по просьбе или с согласия пострадавшего. По нашему мнению, ограничение правомерности причинения вреда с согласия пострадавшего в зависимости от характера нарушаемых благ и интересов есть не что иное, как установление пределов, за превышение которых следует привлечение к уголовной ответственности.

В этой связи теоретически и практически оправданным представляется закрепление в УК РФ следующего положения: «Превышением пределов допустимого с согласия пострадавшего причинения вреда признаются умышленные действия в форме нарушения прав и интересов, не находящихся в свободном распоряжении пострадавшего, но обусловленные его согласием».

В случае закрепления в УК РФ данного положения, условия правомерности согласия пострадавшего можно будет оценивать как общие для всех типичных ситуаций. Более того, предлагаемая нами законодательная новелла позволит избежать дублирования на уровне уголовного закона положений иных нормативных актов.