Частные уроки рунографии

— Мне лишнего не надо, госпожа Торвиль, — со смешным пришепетыванием уверял ее невысокий щуплый человечек со склонностью к неопределенно-мышиному цвету, — Я человек не богатый, но лишнего не возьму. Я человек честный. А что ошибка вышла — так прошу простить. Со всяким бывает, вы же понимаете.

— Ничего страшного, — пробормотала ничего не понимающая Фо, — я оплачу и исправленный счет.

— Нет-нет, госпожа моя, он ведь уже оплачен! Это я вам должен, — с широченной улыбкой человечек потряс листком бумаги, зажатым в руке, — С вами очень приятно иметь дело, так не сочтите за злостный умысел мою нелепейшую ошибку… На будущее… Я всегда буду рад оказать вам услугу. И вашему другу, разумеется. Да, наиприятнейше иметь дело с таким значительным…

— Кем оплачен? — наконец сообразила Фо, на полуслове прервав кредитора в его излияниях.

— Э-э-э… вашим… другом, — человечек насторожено замер, поглядывая на женщину с некоей опаской.

— Каким моим другом? — рявкнула Фо, ощущая мерзкий холодок в желудке.

— Э-э-э… Как же, самим господином Рейком Орсетом, — благоговейно произнес кредитор и вдруг выпучил глаза, глядя на стремительно багровеющую хозяйку, — Он сказал… ваш друг… и я…

С коротким рыком Фо упала в кресло и прикрыла глаза ладонью.

— Только один счет? — с мизерной надеждой спросила она.

— Э-э-э, нет. Все, что были.

Фо судорожно сглотнула и принялась лихорадочно обмахиваться рукой, ибо щеки ее горели злостью.

— А расписки?

— Он… забрал… тоже, — обреченно проговорил кредитор и попятился назад, — Так я оставлю… Этот счет…

Уже в дверях, когда человечек пытался поскорее прошмыгнуть в узкую щель, его догнало сдавленно-шипящее:

— Убью…

Но сбегающий посетитель постарался этого не услышать. Мало ли…

Первым порывом Фо было отправиться на улицу Семи Королей в роскошный особняк Орсетов и закатить грандиозный скандал. С полчаса к ужасу вконец обеспокоенных слуг она бегала взад и вперед по гостиной, дрожа от ярости и размахивая руками, бормотала себе под нос нечто нелицеприятное и в лицах представляла разговор с этим нахалом.

Однако, как бы ни хотела Фо видеть Рейка Орсета пронзенным ее праведным гневом и поверженным ниц, а даже в воображении не могла представить его искренне просящим у нее прощения. Зная его вспыльчивость, его склонность к невежливости и грубости, Фо не была уверена, что не будет погребена под завалами брани в ответ. К тому же ей пока не было известно, скупил он долговые расписки у одного только кредитора или замахнулся и на остальных. И откуда он вообще узнал о кредиторе? Неужели среди ее слуг есть настолько нелояльные? И вообще, для чего Рейку Орсету долги Дира, или, точнее будет сказать, долги Фо? Что он задумал? В доброту его душевную Фо не верила, а вот то, что он пытается заполучить над ней контроль, было очень даже вероятным и очень даже пугало… Но зачем ему это?? Неужели он так раздражен ее нежеланием быть ему благодарной? Зачем он так желает ее сломить?

Нет, скандал устраивать она не будет. Но объяснений потребует. Вот только как? Отметя поначалу все слишком кровожадные способы добывания информации, как то: набрасывание удавки из-за угла, размахивание топором (ножом, на худой конец), подпиливание деревянного мостика, по которому он собирается пройти (увы, Рейк Орсет вряд ли бродит по нищим городским окраинам Лилиена, где мостки и подпиливать не надо — сами ломаются), Фо пришла к единственно правильному выводу. Ум — вот оружие женщины (про яд умолчим, в данном случае он не уместен, труп Орсета ничего не расскажет), к делу нужно подойти с умом! На сим полезном выводе Фо почему-то намертво застопорилась и никак не могла продвинуться к реальному воплощению своих планов жестокой мести…

Сухое, с оттенком брезгливости уведомление дворецкого Броксби о том, что ее желает видеть господин Бертан Спапалера, на Фо не произвело никакого впечатления. По правде сказать, услышала она его только на второй раз. Если не на третий. И только тогда мученически скривилась и закатила глаза.

Бертан казался хорьком еще пуще прежнего. Сегодня к его самодовольству прибавилась еще и нервная суетливость. Он едва не лопался от переполнявшего его предвкушения расправы над слабой, беззащитной женщиной. Он был возбужден, нервно потирал ручки и не скрывал гадливой улыбочки, не забывая оглядываться на своего спутника. При виде его радости у Фо тоскливо сжалось сердце, но она не позволила дрогнуть ни одному мускулу на своем лице.