Часы

Кончался рабочий день, и Сергей, наскоро вымывшись, схватив мольберт, спешил за город в поисках новых уголков натуры и новых красок. Рыжими песчаными откосами отражались в воде берега рукотворного Федоровского водохранилища, а посредине вырастал из глубины островок, заросший ивняком. Все это нужно было эскизно нанести на картон, пока солнце еще светило, отражаясь вечерними багровыми отсветами в водной ряби, схватить и запомнить сочетания цвета и тени, чтобы потом дома запечатлеть их на полотне. Все мамины старые простыни ушли на холсты, и приходилось покупать новые. Вечерами при искусственном освещении нельзя работать с красками, и он до глубокой ночи готовил подрамники, натягивал полотно, грунтовал и углем наносил рисунок будущей картины, зато в дневные часы по субботам и воскресеньям работал напряженно, до рези в глазах. Угасал воскресный день, и ему было необходимо расслабиться, выйти из плена лавины красок, обрушившихся на него, снять душевное смятение. Смеркалось, и во дворе дома за грубо сколоченным столом его уже ждали Сашка и Гришка — слесаря из ремонтного цеха.

— Ну, Серега, ты даешь! Магазин уже закрывается, выходной пропадает!

Соображали на троих, потом посылали Гришку за второй. Наступало блаженное ощущение свободы духа. Сашка Битюгов становился, конечно, самым близким человеком, и Сережа вдохновенно повествовал ему о своей новой находке — игре света и теней на водной глади. Сашка внимательно слушал, тупо кивая стриженой головой, но у него была своя тема разговора и свое, особое мнение о качестве водки в магазине: лучше покупать у бабки Настасьи. И дешевле, и крепче бьет по мозгам.

Нина нервничала: уже совсем темно, а сына до сих пор нет. Она выходила во двор, разгоняла по домам пьяную компанию, забирала Сережу. Он не противился, шел, неровно загребая нетвердыми ногами. Завтра утром — на работу, начинается новая, бесконечно долгая неделя.

У Сергея появился друг. Долговязый, тощий и нескладный Белкин носил очки минус семь, отчего его глаза за этими диоптриями казались размытыми и смотрящими куда-то вкось. У Белкина было неоценимое качество — он мог молчать часами, сидя в Сережиной каморке и наблюдая за его работой. Они познакомились в студии Валентины Николаевны, куда Белкин забрел совершенно случайно, по рассеянности. Он ходил вдоль стены с развешанными картинами, пытался рассмотреть безнадежно близорукими глазами, почти касаясь полотен своим выдающимся носом. Особенно долго стоял он перед Сережиным «Островом», волшебно выступавшим из вод Федоровского водохранилища. Сергей подошел к незнакомцу, они разговорились, и Белкин неожиданно проявил недюжинные знания в живописи. Он обожал Левитана и говорил, что Вы, товарищ Гертер, идете по стезе, проложенной русскими художниками, в отличие от романтической манерности Камиля Коро и Клода Моне. Реализм и только реализм отличают русскую школу пейзажа, Айвазовский не в счет, его трудно назвать русским художником, а вот Левитан…

3

Нина чувствовала, что слезы умиления вот-вот выступят на ее глазах. Еще бы — персональная выставка ее сына во Дворце горняков! Празднично одетые, они с Виктором ходили по выставочному залу. Малому залу, не главному, конечно. Валентина Николаевна в вечернем платье, сияющая, как именинница, встретила их у входа, долго говорила о выдающихся способностях их сына. Картин было не очень много, наверное, около двадцати. Нине они были все знакомы, она их видела в той или другой степени законченности на мольберте в Сережиной комнате, но здесь, одетые в нарядные рамы, при ярком освещении эти скромные картинки выглядели совсем иначе, и Нина была просто ошеломлена.

Недавно она устроила очередную педагогическую беседу с Сергеем. Как тебе не стыдно! Эти твои пьянки во дворе на глазах всех! Мои учителя отводят глаза при встрече по утрам в понедельник. Что у тебя общего с твоими собутыльниками? Пожалей отца, он просто бесится от твоего поведения. И что за свинарник ты развел в своей комнате? Сам не убираешься и мне не разрешаешь.

Сергей молчал, отводил глаза.

— Ну ладно, я все понял. Между прочим, вот, — он протянул отпечатанный проспект «Персональная выставка карагандинского художника Сергея Гертера». — Придешь посмотреть?

Мысль о персональной выставке пришла к Валентине Николаевне уже давно. За пять лет, с того случая, когда стеснительный и неуклюжий подросток забрел в ее студию, Сергей стал настоящим мастером. Он мгновенно впитывал все то, что она смогла передать, чему ее научили в Высшей школе, а теперь ее ученик шел своим путем. Сережины работы становились все более глубокими… и своеобразными. Она писала своему бывшему учителю профессору Вязникову о том, что появился художник с незаурядными способностями, и просила приехать, посмотреть его работы. Профессор, несмотря на занятость, нашел время, приехал, долго рассматривал, хмыкал, хмурился.