Часы

Сергей объявился через три дня. Грязный, обросший, с синяком под глазом, с пустыми карманами, он отлеживался в задней комнате луговского дома. Добрая Вера жалела и бездомных собак, и бездомных художников. Она не расспрашивала, где он пропадал это время, она видела, с каким напряжением Сережа работал последнее время. Он был как натянутая струна, вот эта струна лопнула, и нужно время, чтобы пережить, восстановиться, прийти в себя.

Приезжал дядя Женя, тихо о чем-то переговаривался с сестрой. Уж лучше бы обругал последними словами! Сергей чувствовал себя вываленным в дерьме. Добрые близкие люди приветили, устроили его, ничего не требуя, ни в чем не упрекая, а он оказался свиньей… Неблагодарной свиньей. Только язва Ленка, воспользовавшись случаем, когда мать отлучилась в магазин, выложила все, что думала о нем. И поделом, даже полегчало. Теперь он принялся за разные домашние работы: починил покосившийся забор, сделал новую калитку, старая совсем развалилась, заменил протекавшую крышу в летнем отхожем месте в дальнем углу сада, убирал опавшую листву. Кстати, отремонтировал давно не работавшую стиральную машину «Малютка» и перестирал всю свою одежду и кучу накопившегося Вериного белья. В мастерскую на втором этаже он не заходил. Там пахло тленом, распадом. Там было все чужое, ранящее воспоминанием о пережитом кризисе.

Ночью выпал снег. Вчерашний день природа, измученная нескончаемыми осенними сумерками, задавленная низко несущимися рваными тучами, застыла в ожидании перемен. Гнетущая ватная тишина опустилась на стылую, пересыщенную водой землю. Сергей проснулся в полночь как от толчка. За окном тускло светилась белесая кисея. Снег не кружился отдельными снежинками, он валил струями, потоками, и в этом безостановочном, завораживающем движении таилась та истина, которую он искал: движение, движение вперед для того, чтобы изменить этот мир. Припоздавшая зима торопилась изменить, исправить грязь и слякоть предыдущего времени, укрыть землю чистым, непорочным одеялом. Покончено с прошлым, отныне мир оденется в белые одежды и очистится от скверны и скорби. Звуки гасли в волшебном сиянии падающего снега, кружилась голова, и казалось, что не будет конца этой мерной поступи зимы.

Утром снег прекратился, и радостное новорожденное солнце зажгло выпавшую пелену мириадами слепящих разноцветных искр. Весь окрестный мир праздновал преображение. Береза за окном, еще вчера тоскливо свесившая вдовьи пряди своих волос, украсила их жемчугом и серебром, а старушка-ель нарядилась в бальную кружевную пелерину. Перерождение захватило и Сергея. Он торопился, ему казалось, что снег не может долго лежать таким девственно белым, в Караганде он на следующий день превращался в грязную серую кашу. Работалось легко, и из-под его кисти один за другим выходили зимние пейзажи.

Улица в Луговом, заваленная снегом, со следом саней, справа — Борисовский дом, светящиеся золотом окошки, воздух заполнен кружением снежинок. Буколическая, мирная картина.

Высоченная, торжественно заполняющая все пространство сосна, начищенной медью светится сосновый ствол, а за сосной — игрушечные скворечники домишек, крыши, покрытые пухлым снежным одеялом, голубые тени вдоль расчищенной тропинки, неяркое голубенькое небо над мирным, застывшим безлюдьем.

Вера восхищенно всплескивала руками:

— Ах, какая красота, какая прелесть! Вот эту картинку я повешу на самом видном месте.

Приехавший из Москвы навестить сестру дядя Женя хмыкнул:

— Прямо-таки рождественские открытки. Не хватает только розовощекого Деда Мороза с подарочным мешком.

Сергей смутился:

— Ну, так получилось. Вера очень просила…

— Ладно, не обижайся. Картинки в самом деле хороши. Нужно иногда устраивать людям праздники.

«Рождественские картинки» бойко раскупались на Измайловском рынке, Карен просил все новые. Только люди хотят, чтобы с Дедом Морозом и Снегурочкой, ты, Серега, уж постарайся. Хорошие деньги будем иметь. Но и на деньги, вырученные за те картинки, что были без Снегурочки, Сергей оделся по-зимнему — шапка, полушубок, валенки. Теперь он бродил по окрестностям в поисках сюжета для настоящей картины. Зима прочно и надолго пришла в Подмосковье, заморозила речки и болотца, осел, уплотнился снег, и с серенького неба скупо и буднично сыпалась серенькая крупа.