Часы командора

«Да, старые автобусы, как ослики, не всех хотят везти», — подумалось Алене. Теперь она могла по-королевски разлечься на все свободное сиденье и даже вытянуть ноги в проход, но радость оказалась преждевременной. У поворота на трассу автобус тормознули, Паша открыл двери, и в салон зашел Стасик. «Только его не хватало», — вжалась Алена в кресло и на всякий случай пересела ближе к проходу, оставляя свободным дальнее место у окошка.

Стасик привычно-угрюмым взглядом обежал салон и, хотя впереди было два свободных места, все равно протопал к затихшей Алене.

— Я к окну, — объявил он, и Аленке пришлось забрать сумочку и подняться, пропуская нового соседа.

Эх, бабуля, куда же ты ушла? От попутчика ядрено пахло одеколоном, и у Алены началось легкое головокружение, она уже собралась невежливо пересесть вперед, но Стасик, к удивлению, начал разговор:

— Куда едешь? — буркнул он.

Алена немного замялась, а потом соврала:

— В библиотеку, книжек хочу набрать почитать.

— А что любишь читать?

Вот пристал!

— А ты куда в такую жару едешь? — перевела она разговор.

— Крючков рыболовных купить, — Стасик важно надулся и отвернулся к окну, Алена облегченно выдохнула, разговаривать с ним ей не хотелось.

Не то, чтобы она так уж не любила внука деда Бориса, но случай, когда Стас чуть не выиграл у Тишина, наводил на нее теперь необъяснимую брезгливость. Дальше они поехали в тишине, каждый занятый своим делом: Стасик тыкал в экран телефона, играя в какую-то стрелялку, а Алена рисовала в блокнотике, сегодня это были пухлые подсолнухи, цветения которых художница никак не могла дождаться. Нос уже привык к цитрусовому запаху чужого парфюма и раздражение отступило. «Ну, едет себе и едет. Мне какое дело», — успокоилась Алена.

— Все женщины делятся на кошечек и собачек, — вдруг изрек Стас, резко поворачиваясь к попутчице.

От неожиданности Алена чуть не выронила карандаш.

— Кошечки опасно красивые, — продолжил рассуждать Стасик, — они независимые, за ними мужики сами бегают, ловят каждый взгляд. Кошечки могут погубить.

Перед глазами Алены невольно всплыл образ Милены, с грациозной пластикой пантеры. Стало неприятно.

— А есть женщины-собачки, — прищурил глаза Стасик, — они виляют перед мужчиной хвостиком и преданно заглядывают в глаза, такими пользуются, но не любят, о них приятно вытереть ноги, перед тем как идти завоевывать кошечку…

— Стас, что тебе нужно? — прервала его Алена. — По-твоему я собачка?

Она с вызовом посмотрела на попутчика.

— Нет, — криво улыбнулся Стасик, — ты кошечка, которая зачем-то возомнила себя собачкой. Я только понять не могу — зачем?

Он бил умело, в нужную точку. А ведь ему не семнадцать, с чего все всегда воспринимали его как подростка? Кожа плотная, не юношеская, взгляд жесткий, ироничный, да он ровесник Тишина, не меньше. И руки сильные, мускулистые, таким череп проломить — нечего делать, что орех расколоть. Кто он, Стасик? Алене стало страшно, реально страшно, до дрожи в коленях, до мурашек на затылке. «Надо держать себя в руках, нельзя подвести Антона, Аленище, соберись».

— Я тебя не понимаю, — холодно произнесла она, прижимая к груди сумочку.

— Да-нет, ты меня прекрасно понимаешь, — медленно произнес попутчик и задумчиво повернулся к окну.

«Его профиль! — память выдала яркую вспышку. — Это точно он, как я могла не замечать раньше?! Это же я его видела тогда в Карлинке, только в кепке и в куртке. Алена не выдай себя, не выдай, держись непринужденно!»

— Нет, я тебя не понимаю, — с напускной обидой вздернула Алена нос.

— Тебя поставили на кон, разыграли как… ну, ты сама поняла — как кого, а ты за ним, виляя хвостиком, побежала. А если бы я выиграл — ведь мог, чуть-чуть не хватило — чтобы он сделал, позволил чужому мужику мацать его бабу?

И в этом мерзкий Стас был прав. Алена простила Антона, закрыла глаза на глупый поступок, потому что любит его. По-собачьи? Может быть и так. И красавица Милена тоже собачонкой побежала бы за Мишей, да только не зовет. Любовь, она не выбирает.

— Жаль, что я не выиграл, — Стас насмешливо скользнул взглядом по голым девичьим коленям. — Поверь, я умею целоваться не хуже.

— Меня укачало, я вперед сяду, — вылетела Алена в проход и, торопливо пройдя по салону, присела на приставное сиденье рядом с водителем. — Дядь Паш, мне немного плохо, можно я здесь, у вас посижу.

— Может остановить? — озабоченно посмотрел на нее водитель.

— Нет-нет, я просто посижу, — Алена оглянулась, но за рядами кресел Стасика не было видно.

Фильм ужаса какой-то. Только в кинотеатре можно на самом страшном моменте просто закрыть глаза, а здесь закрывай — не закрывай, угроза продолжает сидеть за спиной. Сердце выдавало удар за ударом, была бы валерьянка, глотнула бы сейчас сразу несколько таблеток.

— Ален, может все-таки остановим? — снова подал голос Паша. — Ты вся зеленая, глянуть страшно.

— Нет-нет, все хорошо, мне лучше.