Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

Церковь оказалась внушительных размеров, и Тапенс подумала, что, вероятно, когда-то Саттон Чанселлор значил в местной жизни гораздо больше, нежели теперь. Оставив машину возле кладбища, она пешком направилась в деревню. Сельская лавочка, почтовое отделение и с дюжину домов и коттеджей, из которых только два или три были крыты камышом, остальные же выглядели простовато и совершенно непривлекательно. В конце улицы с несколько смущенным видом стояли шесть муниципальных домов. Медная дощечка на двери одного из них гласила:

Артур Томас, Трубочист

Тапенс подумала, что вряд ли безответственные торговцы недвижимостью прибегнут к его услугам, в которых, безусловно, нуждается дом у канала, и тут же отметила про себя, что сделала глупость, не поинтересовавшись его названием.

Она не спеша вернулась к церкви и решила повнимательнее осмотреть кладбище. Оно ей понравилось. Свежих могил почти не было. Большинство надгробий относилось к викторианским, а то и более ранним захоронениям. Время и лишайник сделали свое дело, и надписей было почти не разобрать. На большинстве надгробий восседали каменные херувимы. Тапенс бродила по кладбищу, разглядывая надписи. Опять Уоррендеры! Мэри Уоррендер, 47 лет, Элис Уоррендер, 33 года, полковник Джон Уоррендер, убитый в Афганистане и даже младенцы Уоррендеров, о которых глубоко скорбели в набожных стихах. Тапенс вдруг мучительно захотелось узнать, а не живут ли здесь Уоррендеры и по сей день. Хоронить их, во всяком случае, уже больше не хоронили. Она не смогла отыскать ни одного могильного камня позднее 1843 года. Обходя огромное тисовое дерево, она наткнулась на пожилого священника, склонившегося над могильным камнем у самой стены. Увидев Тапенс, он тут же выпрямился.

— Добрый день, — приветливо сказал он.

— Добрый день, — ответила Тапенс и добавила: — Я смотрела церковь.

— Погубленную викторианскими переменами, — закончил за нее священник.

У него был приятный голос и застенчивая улыбка. Выглядел он на все семьдесят и не очень твердо стоял на ногах — скорее всего, он мучился ревматизмом, — но что-то подсказывало Тапенс, что на самом деле он гораздо моложе.

— В викторианские времена было слишком много фабрикантов, — с сожалением сказал он, — поэтому они были не очень богаты. Они были набожны, но, к несчастью, совершенно лишены вкуса. Вы видели восточное окно? — Он поморщился.

— Да, — согласилась Тапенс. — Ужасно.

— Вот именно. Я викарий, — зачем-то добавил он.

— Я догадалась, — вежливо сказала Тапенс. — Вы давно уже здесь?

— Десять лет. Здесь хороший приход. Славные люди, как их ни мало. Когда-то я был здесь счастлив. Теперь мои проповеди выглядят старомодными и мало кому нравятся, — грустно сказал он. — Я, конечно, стараюсь изо всех сил, но разве мне угнаться за молодежью. Присаживайтесь, — гостеприимно добавил он, указывая на ближайший могильный камень.

Тапенс с благодарностью села. Викарий устроился на соседнем.

— Я не могу долго стоять, — извиняющимся тоном проговорил он. — Вам что-нибудь нужно здесь или просто решили заглянуть проездом?

— Да, знаете, проезжала мимо и решила взглянуть на церковь. Кажется, я окончательно заблудилась на ваших проселочных дорогах.

— Да-да. Тут очень трудно найти дорогу. Многие указатели сломаны, а муниципалитету до этого дела нет. Впрочем, — добавил он, — не думаю, что это имеет какое-нибудь значение. Людям, которые здесь ездят, обычно решительно все равно, куда они попадут. Те же, кто точно знает, куда им надо, обычно выбирают шоссе. Ох уж мне эти шоссе! — добавил он. — Особенно новая автострада. Шум, скорость, бесшабашная езда. И кому это надо? Впрочем, что это я… Сварливый старик. Вы бы ни за что не догадались, чем я сейчас занимаюсь, — продолжал он.

— Вы осматривали могильные плиты, — сказала Тапенс. — Здесь, что, есть вандалы? Наверное, подростки?

— Да нет, что вы. Впрочем, не удивительно, что вам это пришло в голову: я как-то был в городе, видел что там творится. Телефоны и прочее… Ужасно. Бедные дети! Спаси, Господь, их души! Жаль их, правда? Право, очень жаль. Нет, у нас здесь такого нет. Наши мальчишки гораздо лучше. Просто я ищу могилу одного ребенка.

Тапенс невольно вздрогнула.

— Ребенка?!

— Да. Недавно я получил письмо от какого-то майора Уотерса, он спрашивает, не был ли здесь похоронен один ребенок. Я, разумеется, просмотрел регистрационные книги, но никакой записи не обнаружил. На всякий случай решил еще побродить по кладбищу. Иногда в регистрационных книгах случаются ошибки…

— А какое имя его интересовало? — спросила Тапенс.

— Он и сам не вполне уверен. Скорее всего, Джулия — в честь матери.

— А сколько было девочке?

— С этим тоже неопределенность. В общем, сплошная путаница. Думаю, ему просто сообщили название не той деревни. Что-то не помню, чтобы у нас тут когда-нибудь жили Уотерсы.

— А как насчет Уоррендеров? — тут же спросила Тапенс. — В церкви столько мемориальных досок, да и на кладбище тоже…