Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Ну, это вряд ли, — проговорила миссис Боскоуэн.

— Что значит «вряд ли»? — резко спросил Томми.

Миссис Боскоуэн нахмурилась и задумчиво пробормотала:

— Интересно, где она сейчас?

— Кто?

Миссис Боскоуэн уже успела отвести от него взгляд, но сейчас снова на него посмотрела.

— О-о, — протянула она, — я имела в виду вашу жену. — И добавила: — Надеюсь, с ней все в порядке.

— А почему с ней должно быть что-то не в порядке? Скажите, миссис Боскоуэн, там что-то не так — в Саттон-Чанселлоре?

— В Саттон-Чанселлоре? — Она помолчала. — Да нет, не думаю. Что может быть с Саттон-Чанселлором не так?

— Я имел в виду дом, — поправился Томми. — Дом возле канала.

— Ах дом, — сказала миссис Боскоуэн. — Право, это прекрасный дом. Дом для возлюбленных.

— Там когда-то жили возлюбленные?

— Иногда. Совсем не часто. Жаль. Если дом построен для возлюбленных, они и должны в нем жить.

— Значит, дом использовался по другому назначению?

— Соображаете, — усмехнулась миссис Боскоуэн. — Вы поняли, что я имела в виду, правда? Нельзя использовать дом, для чего он не был предназначен. Ему это может не понравиться.

— Вы что-нибудь знаете о людях, которые жили там в последние годы?

Она покачала головой.

— Нет. О доме я вообще ничего не знаю. Понимаете, в моей жизни он не играл никакой роли.

— Но вы думаете о чем-то… или о ком-то?

— Да, — призналась миссис Боскоуэн. — Тут вы, наверное, правы. Я думала… о ком-то.

— Вы могли бы рассказать мне об этом человеке?

— Тут, право, и рассказывать-то нечего, — ответила миссис Боскоуэн. — Иногда, знаете, вдруг захочется знать, где какой-то твой знакомый. Что с ним… как он… Возникает какое-то чувство… — Она махнула рукой. — Хотите копченой селедки? — неожиданно спросила она.

— Копченой селедки? — оторопел Томми.

— У меня тут есть пара роскошных копченых селедок. Я думала, может, вы захотите перекусить, прежде чем поедете на вокзал, — сказала она. — Я имею в виду, на поезд в Саттон-Чанселлор. Раньше нужно было делать пересадку в Маркет Бейсинге. Полагаю, что и сейчас так.

Томми давали понять, что ему пора уходить.

Глава 13 Рассуждения Альберта о ключах к разгадке

1

Тапенс заморгала. Все было как в тумане. Она попыталась оторвать голову от подушки и, тут же сморщившись от резкой боли, поспешно вернулась в прежнее положение и закрыла глаза. Вскоре она снова их открыла.

Это уже показалось ей подвигом. «Я в больничной палате», — подумала Тапенс. Удовлетворенная этим, она больше не пыталась делать никаких выводов. Она в больничной палате, и у нее болит спина. Почему болит и почему в больничной палате, было пока не важно. «Несчастный случай», — пронеслось у нее в мозгу.

Между койками сновали нянечки. Это казалось вполне естественным. Она закрыла глаза и попыталась вспомнить. Перед ее мысленным взором возникло слабое изображение старика в клерикальном облачении. «Отец?! — с сомнением подумала Тапенс. — Это отец!» Не то чтобы она его вспомнила. Просто так ей в тот момент показалось.

«Но почему я лежу в больнице? — подумала Тапенс. — Я ведь тут сестра, а значит, мне полагается быть в униформе. В униформе ДМО[182]».

— О боже, — сказала Тапенс.

Перед ее койкой материализовалась нянечка.

— Чувствуем себя лучше, дорогая, — с напускной бодростью сказала она. — Здорово, правда?

Тапенс совсем не была в этом уверена. Нянечка сказала что-то о чашке чаю.

— Похоже, я пациентка, — неодобрительно сказала себе Тапенс. Она постаралась успокоиться, восстанавливая в памяти разрозненные слова и мысли. — Солдаты, — сказала она, наконец, вслух. — Члены ДМО. Ну, это понятно. Я ведь тоже член ДМО.

Нянечка принесла ей немного чаю в специальной поилке и поддерживала Тапенс, пока та пила. В голове снова стрельнуло.

— Я член ДМО, вот кто я, — сказала Тапенс вслух.

Нянечка посмотрела на нее, не совсем словно бы понимая.

— У меня болит голова, — добавила Тапенс.

— Скоро вам будет легче, — сказала нянечка и убрала поилку, сообщив на ходу сестре:

— Четырнадцатая проснулась. Впрочем, еще совсем слабенькая.

— Она что-нибудь сказала?

— Сказала, что она весьма важная персона[183], — ответила няня.

Медсестра тихонько фыркнула, показывая тем самым, как она относится к пациентам, которые корчат из себя бог знает кого.

— Ну это мы еще посмотрим, — сказала она. — Поживей, няня, не весь же день мне держать эту поилку!

Тапенс в полудреме лежала на подушках. Она еще не преодолела того состояния, когда мысли проносятся в голове в довольно бессвязном виде.

Она почувствовала, что тут непременно должен оказаться кто-то, кого она хорошо знает. Странная какая-то больница. Не такую больницу она помнила. И не в такой работала нянечкой. «Там все были солдатами, вот в чем дело, — сказала она себе. — Хирургическая палата, а я присматривала за рядами А и Б». Она подняла веки и еще раз огляделась. Этой больницы она определенно раньше не видела. И сама она уж точно не имела никакого отношения к выхаживанию больных, не важно — военных или еще каких.