Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Интересно, где же я, — сказала Тапенс. — Где находится больница? — Она попыталась вспомнить название какого-нибудь города. Единственные, которые пришли ей в голову, были Лондон и Саутгемптон[184].

У койки появилась медсестра.

— Надеюсь, вы чувствуете себя лучше, — сказала она.

— Я в полном порядке, — заявила Тапенс. — А что со мной такое?

— Вы, видимо, упали и ушибли голову. Вам сейчас больно?

— Больно, — ответила Тапенс. — А где я?

— В Королевской больнице Маркет Бейсинга.

Тапенс попыталась переварить информацию, но эти слова ей ровным счетом ничего не говорили.

— Старый священник, — сказала она.

— Простите?..

— Да так, ничего. Я…

— Мы еще не занесли вашу фамилию в карту диетического питания, — сказала палатная сестра.

Она держала наготове ручку «Бик»[185] и вопрошающе смотрела на Тапенс.

— Мою фамилию?

— Да, — сказала сестра. — Для записи, — добавила она, как бы помогая.

Тапенс молчала, раздумывая. Имя. Как же ее зовут? «Ужасно глупо, — подумала она. — Выходит, я его забыла. Однако должно же у меня быть имя». Она вдруг испытала едва заметное чувство облегчения. Лицо пожилого священнослужителя пронеслось у нее в мозгу, и она решительно сказала:

— Ну конечно. Пруденс.

— Пруденс?

— Совершенно верно, — сказала Тапенс.

— Значит, это ваше имя. А фамилия?

— Каули. Кау-ли.

— Я рада, что вы вспомнили, — сказала сестра и отошла с видом человека, исполнившего свой долг.

Тапенс почувствовала легкую радость. Пруденс Каули. Пруденс Каули в ДМО, а ее отец — священник в… каком-то приходе, а время нынче военное… «Странно, — сказала она себе, — что-то все-таки не так. Такое ощущение, что все это было давным-давно». Она пробормотала себе под нос: «Это было ваше бедное дитя?» Интересно, она это сказала или кто-то другой?

Сестра вернулась.

— Ваш адрес, — сказала она, — мисс Каули — или миссис? Вы спросили о каком-то ребенке?

— Это было ваше бедное дитя? Мне кто-нибудь сказал это или я сама сказала?

— Пожалуй, на вашем месте я бы сейчас немного поспала, дорогая, — сказала сестра.

Она прошла по коридору в кабинет врача.

— Она, похоже, пришла в себя, доктор, — заметила сестра. — Говорит, что зовут ее Пруденс Каули. Адреса, похоже, не помнит. И еще сказала что-то о ребенке.

— Ну что ж, — небрежно отозвался доктор, — дадим ей еще сутки. Она довольно быстро приходит в себя после такого сотрясения.

2

Томми судорожно рылся в карманах в поисках ключа, как неожиданно дверь распахнулась — в проеме стоял Альберт.

— Ну, — сказал Томми, — она вернулась?

Альберт медленно покачал головой.

— И никаких вестей — ни звонка, ни письма, ни телеграммы?

— Ничего, сэр. Вообще ничего. И от других тоже ничего. Либо она затаилась, либо они ее схватили — вот что я думаю. Да, она наверняка им попалась.

— Да что ты хочешь этим сказать? — взорвался Томми. — Начитался черт знает чего! Кому попалась?

— Вы сами знаете. Банде.

— Какая еще банда?

— Возможно, та, которая промышляет на железных дорогах. Или какая-нибудь международная банда.

— Перестань молоть чепуху, — сказал Томми. — Знаешь, что я думаю?

Альберт вопрошающе на него посмотрел.

— Пожалуй, она проявила к нам страшную невнимательность, не послав никакой весточки, — сказал Томми.

— О-о, — протянул Альберт. — Понимаю, что вы имеете в виду. Наверное, можно выразиться и так. Если вам от этого легче, — весьма некстати добавил он. Он взял у Томми из-под мышки пакет. — Я вижу, вы привезли картину назад.

— Да, черт бы ее побрал, — отозвался Томми. — Пользы от нее как от козла молока.

— И что же, вы совсем ничего не узнали?

— Не совсем. Кое-что узнал, а вот пригодится ли это, пока не знаю. — Потом он добавил: — Я полагаю, ни доктор Марри, ни мисс Паккард из «Солнечного кряжа» не звонили? Ничего такого?

— Звонил только зеленщик. Сказал, что у него есть очень хорошие баклажаны. Он ведь знает, что миссис любит баклажаны. И всегда ставит ее в известность. Но я сказал, что в данный момент ее нет. — И добавил: — На обед цыпленок.

— Просто удивительно, насколько бедное у тебя воображение: ничего, кроме цыплят, ты придумать не в состоянии.

— На этот раз — тощий.

— Ладно, сойдет, — сказал Томми.

Зазвонил телефон, и Томми, мгновенно сорвавшись с места, схватил трубку.

— Алло!.. Алло!

Раздался слабый, далекий голос:

— Мистер Томас Бересфорд? Вам звонят из Инвергэшли.

— Да.

— Не кладите трубку, пожалуйста.

Томми ждал. Возбуждение потихоньку проходило. Ждать пришлось долго. Затем раздался знакомый ему звонкий голос. Голос его дочери.

— Алло, это ты, папа?

— Дебора!

— Да. Что у тебя с голосом? Ты будто задыхаешься.

Дочери, подумал он, вечно ко всему придираются.

— Мне же не двадцать лет. Появилась легкая одышка, — сказал он. — Как ты там, Дебора?

— У меня все в порядке. Слушай, пап, я тут кое-что видела в газете. Не знаю, ты видел? О женщине, которая попала в аварию и находится в больнице.

— И что? Нет, я сегодня ничего не читал. А что за женщина? И что с ней случилось?

— Да ничего особенного… Видимо, автомобильная катастрофа. Там говорится, что эта женщина, кто бы она там ни была… уже не молодая женщина… назвалась Пруденс Каули, а вот адреса ее они так и не узнали.