Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Она сказала: «Несколько лет назад» — и очень странным голосом. Каким-то совсем взрослым. Одна из девочек — Энн, кажется, или Беатриса, но в любом случае крайне напыщенная и высокомерная особа — тут же спросила: «А чего ж ты не пошла в полицию?»

— Ага, и что та ответила?

— «Потому что тогда я еще не знала, что это убийство».

— Очень интересно! — воскликнул Пуаро, выпрямляясь в кресле.

— Думаю, к тому моменту она уже немного запуталась, — пояснила миссис Оливер. — Знаете, пыталась что-то доказать и злилась оттого, что другие над ней смеются. Они все наседали, почему она не пошла в полицию, а она продолжала твердить: «Потому что я не знала еще, что это убийство. Я только потом вдруг сообразила».

— Значит, никто ей не поверил? — задумчиво проговорил Пуаро. — И, однако, увидев, что она мертва, вы тотчас подумали, что она, может статься, говорила правду?

— Да, именно так. И совершенно не знала, что мне теперь делать. Пока не вспомнила о вас.

Пуаро церемонно склонил голову в знак признательности и, немного помолчав, сказал:

— Я должен задать вам очень важный вопрос. Подумайте хорошенько, прежде чем на него ответить. Как, по-вашему, видела эта девочка убийство на самом деле или просто внушила себе это?

— Я полагаю, видела, — ответила миссис Оливер. — Хотя сначала, конечно, так не думала. Мне казалось, она просто таким образом интерпретировала какое-то смутно запомнившееся ей событие из прошлого чтобы оно выглядело значительным и интересным. Она страшно разволновалась и все твердила: «Говорю вам, видела! Я видела убийство».

— И что же?

— Ну, вот я и пришла к вам, — сказала миссис Оливер. — По-моему, единственное объяснение ее смерти это то, что упомянутое ею убийство не плод ее воображения и она действительно оказалась его свидетельницей.

— Но в таком случае получается, что его совершил кто-то из присутствовавших в доме, причем тот, кто находился рядом, когда она все это рассказывала. Иными словами, один из участвовавших в приготовлениях к празднику.

— Уж не думаете ли вы, что все это плод моего разгоряченного воображения? — спросила миссис Оливер.

Вместо ответа Пуаро принялся рассуждать:

— Убита девочка. Убита кем-то, у кого было достаточно сил удержать ее голову в ведре с водой, хотя она, скорее всего, сопротивлялась. Отвратительное убийство; убийство, совершенное, что называется, на скорую руку. Кому-то угрожала опасность, и этот кто-то воспользовался первой же возможностью, какой бы мерзкой она ни была.

— Причем Джойс явно не знала, кто совершил убийство, — заметила миссис Оливер, — иначе ни за что бы не заговорила об этом в присутствии убийцы.

— Верно, — заметил Пуаро. — Тут, я думаю, вы правы. Она видела убийство, но не видела лица убийцы. Вот от этого мы и будем отталкиваться.

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Могло быть ведь и так: некто, услышавший слова Джойс, знал об убийстве и знал, кто его совершил. Возможно, он даже был сообщником. Этот некто, вероятно, думал, что он единственный человек на свете, кому известно, что натворила его… ну, например, мать, дочь или сын. Это могла быть и женщина, которая знала, что натворил ее муж или, опять же, мать, дочь или сын. Некто, кто думал, что кроме него об этом преступлении не знает ни одна живая душа. И вдруг оказывается, что об этом еще знает и Джойс…

— Так значит…

— Значит, решил он, Джойс должна умереть.

— И что вы намерены теперь делать?

Эркюль Пуаро помолчал.

— Я вдруг вспомнил, — сказал он, — откуда мне известно название Вудли Коммон.

Глава 5

За невысокой калиткой виднелся «Сосновый холм» — по-современному добротный и аккуратный домик. Стоявший рядом с калиткой Пуаро никак не мог отдышаться — в соответствии с названием, домик располагался на вершине холма в окружении нескольких одиноких сосен.

Перед домом зеленел не менее опрятный маленький садик; по дорожке, тяжело ступая, шел крупный пожилой мужчина с большой оцинкованной лейкой в руках.

Если раньше седина только начинала пробиваться на висках старшего инспектора Спенса, то теперь его голова была совсем белой. Впрочем, в остальном он почти не изменился. Спенс опустил лейку на землю и поглядел на застывшего у калитки приезжего.

— Господи благослови, — сказал старший инспектор Спенс. — Никак… Быть того не может… Нет, так и есть. Эркюль Пуаро собственной персоной, чтоб мне провалиться!

— Ага, — подтвердил Эркюль Пуаро, — рад, что вы меня еще помните.

— Желаю вашим усам и впредь быть такими пышными, — сказал Спенс.

Он бросил лейку и подошел к калитке.

— Чертовы сорняки, — пожаловался он. — И что же вас привело сюда на этот раз?

— То же, что и всегда, — пожал плечами Эркюль Пуаро, — и что однажды, много лет назад, привело ко мне вас. Убийство.

— Я больше убийствами не занимаюсь, — сказал Спенс, — кроме как в отношении сорняков. Вот как раз распыляю гербициды. Не такое уж, кстати, простое дело, как может показаться. Вечно что-нибудь да мешает — чаще всего погода. То слишком влажно, то чересчур сухо, то еще что-нибудь. Как вы узнали, где меня найти? — спросил он, отпирая калитку и впуская Пуаро.