Часы Застывшего Часа

— Ошибаешься, — возразила она. — Ведь я уже приходила сюда одна, но отступила ни с чем. Лес подобен дикому зверю. Я чувствую его сердцебиение и слышу его тяжелое дыхание. Я знаю, что его ранили. Он напуган и нападает на людей из страха. Он разъярен и он защищается. Но я не вижу его ран. Кто-то скрывает их, перевязывает магией. Смотри же внимательно, ищи эти раны.

Они поднимались на высокие холмы и спускались в глубокие овраги, прислушивались к животным крикам и к шелесту листвы. И хотя они углублялись в лес, животных в округе почему-то становилось меньше, пока путешественники и вовсе не остались одни. Ветер усилился, и теперь уже и Язару в его протяжных порывах слышались горькие стенания. Для ночлега он хотел подыскать укрытие, но Иварис ему возразила.

— Нет лучшего места для ночлега, чем на лоне природы под открытым небом. Не тревожься, лес тяжело ранен и сегодня не потревожит наших снов.

Они расположились у высокой березы. Ее стройный ствол был раздвоен, и на двадцать саженей поднимались стволы-близнецы. Верхние ветви березы устремлялись в небо, а нижние заботливыми руками нависали над землей. Вокруг, будто застывшие в танце, закручивались, изгибались дугами и клонились молодые зеленые сосны.

— Прекрасное дерево, не правда ли, Язар? — обратилась к нему Иварис, с восхищением рассматривая березу.

— Да, — согласился он. — Из бересты можно сделать обувь, лукошко, даже книгу. Березовая каша одна из моих любимых, а сок… — он замолчал под сердитым взглядом Иварис.

— Спасибо, что не предлагаешь разжечь с ее помощью костер или сколотить из нее табурет. Я говорю о красоте, Язар! Смотри, какой у них стройный стан, какие плавные изгибы ветвей! Видел бы ты их летом, когда они убраны изумрудной листвой и увешаны малахитовыми серьгами. А как они изящны в танце!

— Они? — переспросил Язар.

— Брат и сестра, близняшки. Они боятся тебя и не показываются, но, быть может, осмелеют утром.

Иварис расчистила колдовством землю от снега, и они легли, привалившись к стволам и закопавшись ногами в листву. Ветер продолжал свою заунывную песнь, и Язар думал, что не сумеет сомкнуть глаз. И в самом деле, он долго ворочался, и ветер даже пробрался в его сон. Он развевал его длинные рыжие волосы и колыхал разноцветные розы вокруг. Язар выбирал только белые и желтые розы. Он собирал их в охапку, срывая легко, словно были они соломой. Шипы роз больно впивались в его плоть и пускали яркую желтую кровь. Руки же Язара были женскими, а кожа красного оттенка, словно был он уроженкой Хозалиоры — восточного континента степей и песков. Вдруг новая желтая роза в его руке обратилась Поборником Света. Испугавшись, Язар попытался бросить его, но жезл начал погружаться в кисть и утопать в его левой руке. Букет роз в правой руке загорелся и обратился в пепел. Этот пепел окрашивал Язара, покрывая серым его красную плоть.

— Язар, очнись!

Он подскочил и выхватил меч, прежде чем окончательно проснуться. Прерванный сон развеялся и был для него навсегда потерян и забыт.

Их обступили кольцом души десятков зверей и птиц. Волки и олени, белки, ястребы и перепелки, — прежде заклятые враги были одной мертвой семьей. Раскидистыми дубами над ними возвышались лесные тролли, среди них огромными валунами ширились два их пещерных брата. Иварис держала лук наизготовку, готовая выстрелить заклинанием в первую душу, что приблизится к ним еще хотя бы на шаг. Но души не шевелились и не замечали ее, все они безотрывно смотрели на Язара.

— Уходите! — велел он, ничуть не испугавшись, но рассердившись, что его разбудили по такому пустяку. — Следуйте за Луной!

Он поднял над головой Поборник Света и высвободил в небо яркий желтый луч. Души проследили за лучом взглядами. Увидев Луну, они оторвались от земли и медленно поплыли к ней. Иварис недоуменно наблюдала за их полетом.

— Почему они пришли к тебе?

— Хотел бы я сам это знать. Такое и прежде бывало. Но теперь я хотя бы могу указать им путь, — он посмотрел на жезл. — Может, потому Эсмаид и вручил его мне.

Встреча с призраками взбодрила их не хуже ключевой воды. Они двинулись засветло и не останавливались на привал до темноты. Но второй день ветер унял тревогу, но лес голосами животных стал настойчивей их куда-то звать.

Иварис прикоснулась к стволу старой сухой ели, нежно провела ладонью по склоненной ветви, собирая сухие иголки.

— Здесь обитал добрый лесной дух, — с горечью в голосе произнесла она. — Помню, как он накрывал меня зимой своими теплыми лохматыми руками. Он погиб недавно, и лес еще скорбит о нем.

— Что его погубило? — спросил Язар, рассматривая сосну.

— Магия, злая и разрушительная.