Че Гевара

Пуля достала и самого Че Гевару: он почувствовал сильный толчок в грудь – и не смог удержаться на ногах. «Лежа на земле, я окликнул Фаустино и сказал ему, что мне пришел конец (в действительности слова были покрепче). "Это пустяки", – отозвался Фаустино, стреляя с колена из автомата на меже» [4] .

Фаустино оказался прав: пуля попала в патронный ящик на груди у Эрнесто и рикошетом задела его по шее. Но удар ошеломил аргентинца, и, упав, он никак не мог заставить себя подняться. Рассказывая о себе, о своем поведении, Че Гевара никогда не унижается до патетических слов. «Единственное, что я сделал в этой стычке, так это стратегическое отступление на полной скорости». «Те немногие выстрелы, которые враг сделал по мне, я встретил не грудью, а совсем наоборот».

Наконец подошел Альмейда и уговорил Че Гевару подняться и двигаться дальше. Вместе с Альмейдой Че Гевара побежал вглубь тростника, где Фидель Кастро тщетно пытался собрать уцелевших людей. Сахарный тростник был довольно высок, и увидеть укрывшихся в нем можно было только с воздуха.

Самолеты, пролетая низко над плантацией, обстреливали бегущих из пулеметов, местами тростник уже полыхал, казалось, что со всех сторон подступают клубы дыма и языки пламени. Добежали до спасительного леса и долго шли между деревьями. Наконец беглецам стало ясно, что их никто не преследует. «У нас оставалась всего одна банка сгущенного молока, почти не было воды. Случилось так, что Бенитес, которому поручили нести банку, сунул ее в карман продырявленной стороной вниз, и когда мы приготовились получить наш паек (тюбик из-под витаминов, наполненный сгущенным молоком, и глоток воды), то с горечью увидели, что все наше молоко вылилось и растеклось по обмундированию Бенитеса» [5] .

Наступил вечер, тучи москитов кружились над головами. Когда стало совсем темно, Эрнесто отыскал Полярную звезду, которая, как позже выяснилось, оказалась совсем не Полярной, и неожиданно для себя беглецы вновь очутились на открытом берегу моря. Очень хотелось пить, а пресной воды было мало. Эрнесто где-то читал, что если питьевую воду на треть разбавить морской, то она будет пригодна для употребления. Так и сделали – и в результате лишились питья, превратив его в мерзкое пойло. Тогда был пущен в ход ингалятор, с помощью которого пытались всасывать ночную росу из углублений в камнях. Наконец, измученные усталостью, голодом и жаждой, забрались в лесную чашу и легли спать, сгрудившись в кучу и не думая о безопасности.

Как стало известно впоследствии, итоги боя были печальны: из восьмидесяти двух участников экспедиции уцелели двенадцать, два десятка попали в плен. Это был настоящий разгром. Но ни один из уцелевших не помышлял о капитуляции. Те пятеро, среди которых были Гевара и Альмейда, добравшись до Сьерры и укрывшись в пещере, дали друг другу клятву сражаться до смерти. А когда наконец все двенадцать собрались вместе («Такова была наша воссоединившаяся революционная армия», – пишет Че Гевара), Фидель Кастро сказал: «Считайте, что мы уже выиграли эту войну».

Скитальческая жизнь отряда, без единой стычки с солдатами, продолжалась почти полтора месяца. Ночные походы по скользким от обильной росы тропинкам чередовались с тяжелым сном в дневную жару… На одном месте больше нескольких часов не задерживались: в зеленых горах Сьерра-Маэстры было множество укромных ущелий.

Че Гевара переживал тяжелые времена. Положение его в отряде оказалось совсем не таким, на какое он рассчитывал. Астма все не отпускала его, адреналин кончился, на марше он шел в самом хвосте, и отряду приходилось к нему подлаживаться.

Очень трудно было подыматься в гору во время приступа и еще мучительнее сознавать, что ты – худший в отряде, помеха, обуза, объект раздражения: «Навязался на нашу голову…» Обо всем этом с откровенностью Эрнесто пишет в своем дневнике.

С помощью крестьян удалось достать для Че Гевары немного адреналина. Но и долгожданное лекарство ненадолго принесло облегчение: слишком велики были влажность и духота, пропитанная запахом цветов. Стало ясно, что на горный пик Туркино, куда Фидель вел свой отряд, Геваре не подняться. Решено было оставить больного, дав ему в сопровождение одного из бойцов, человека робкого и не слишком сильного физически, носившего прозвище Учитель. Че Гевару не бросали на произвол судьбы, ему было оставлено все, что нужно для выживания в безлюдной местности: соль, растительное масло, консервы, компас.

«И начались мои самые горькие десять дней в Сьерре. Хватаясь за стволы деревьев и опираясь на приклад винтовки, я шел вместе с трусливым бойцом, который вздрагивал всякий раз, когда слышалась стрельба, и испытывал нервный шок, стоило мне не удержаться и кашлянуть».