Че Гевара

«Председатель. У меня есть еще вопрос. Вам потребовалось два года с момента высадки на Кубу до полной победы. Вы объединили крестьянство и одержали победу. Есть ли возможность, что и другие латиноамериканские страны последуют этой модели?

Гевара. На этот вопрос нельзя ответить однозначно. На самом деле у вас больше опыта и больше способностей всестороннего анализа, чем у нас. На мой взгляд, у Кубы были более сложные предпосылки для революции, чем в других странах Латинской Америки. Однако у нас был один очень благоприятный фактор: мы одержали победу, воспользовавшись самоуспокоенностью империализма. Империалисты не сконцентрировали свои силы против нас. Они думали, Фидель попросит у них кредиты после победы и будет сотрудничать с ними. Напротив, начало революции в других странах Латинской Америки столкнется с такой же опасностью, что и Гватемала, — США вмешаются и пошлют свою морскую пехоту».

Таким образом, Че не был ни маоистом, ни тем более догматиком. Он понимал, что повторить кубинский опыт в странах Западного полушария непросто. И все же через несколько лет он попытался сделать именно это.

Мао наседал: в каких странах Латинской Америки в ближайшем будущем возможны революции? Че разделил все страны Западного полушария на следующие категории: страны, где уже развернулась вооруженная революционная борьба (Никарагуа, Гватемала и Парагвай). Причем Че оговорился, что недостаточно хорошо владеет ситуацией по этим странам; страны, где появляется возможность образования народных революционных движений (Перу, Колумбия). Причем в Перу еще со времен инков есть тяга индейцев к «примитивному» коммунизму.

Тут Мао, пытаясь доказать свою ученость, сравнил Перу с Южной Африкой: и там и там угнетается коренное население. Че возразил против такого механического сопоставления, и хитрый китайский лидер сразу же перешел к похвалам в адрес Арбенса: он знал, какое значение в жизни Че играл гватемальский опыт.

За обедом Че отметил две особенности, которые роднят кубинскую и китайскую революции:

ставка на крестьянство, потому что горожане презирали партизан и не верили в их успех;

тактика противника: и Повстанческую армию, и отряды КПК пытались взять в кольцо и раздавить.

Тут присутствовавший на беседе глава китайского правительства Чжоу Эньлай снисходительно похвалил Че: «Вас можно считать интеллектуалом». Че скромно ответил: «Я еще не на той стадии развития, чтобы считаться интеллектуалом».

Мао продолжал «столбить» Че на своих позициях и заметил, что читал вкратце одну статью Че и согласен с его выводом о том, что «народ может победить реакционеров. Не надо ждать, пока созреют предпосылки для революции». И опираться надо на сельскую местность. Чжоу Эньлай немедленно подключился, заодно попытавшись вбить клин между Кубой и СССР: «Некоторые латиноамериканские товарищи (явный намек на просоветские компартии. — И. П.) не уважают крестьян, в то время как вы это делали и победили. Китайская революция такая же: многие люди не придавали значения крестьянству, в то время как товарищ Мао Цзэдун делал это».

Че не возражал. Позже именно тезисы о значении крестьянства и особенно посыл «китайских друзей» о том, что не надо ждать революционной ситуации, привели его к гибели в боливийских горах.

Китайцы всячески хотели показать Че, что не отстанут от русских не только в теории, но и на практике. КНР обязалась купить 1 миллион тонн кубинского сахара урожая 1961 года (урожай 1960 года Че продал Советскому Союзу), Кубе был предоставлен кредит в размере 60 миллионов долларов.

За переговорами Че в Китае внимательно следила американская разведка, надеясь, что китайцы смогут поссорить кубинцев с русскими. Публичные выступления Че ЦРУ оценило как прокитайские, так как кубинский гость подчеркивал схожесть революций на Кубе и в Китае. В анализе американской разведки говорилось: «Особенностью визита Гевары в Пекин было то, что он публично поддержал китайцев по основным пунктам советско-китайского конфликта. Во время приема… Гевара произнес речь, в которой он хвалил “народные коммуны” Китая (которые подвергаются критике со стороны Советского Союза) как “пример”, показавший новый путь для латиноамериканских стран. Во время визита в Москву Гевара не делал аналогичных заявлений о примере СССР»²⁶⁶.

В Москве тоже были обеспокоены возможным «про-китайским» креном Кубы после переговоров Че в Пекине. Поэтому, когда Че в декабре 1960 года возвращался домой через Советский Союз, Хрущев не только опять окружил кубинскую делегацию радушием, но и подтвердил обязательство купить 2,7 миллиона тонн сахара урожая 1961 года по цене 4 цента за фунт. Еще 300 тысяч тонн были готовы купить Чехословакия и ГДР[163], куда Че приехал перед тем, как отправиться на Кубу. Все остальные социалистические страны Европы сами продавали на экспорт свекловичный сахар.