Че Гевара

Квинтэссенция спора не изменилась: Че критиковал упование в СССР на экономические (то есть материальные) стимулы. «Это механистическая антимарксистская позиция… Личный интерес должен быть отражением интереса общественного; основываться на личном интересе для мобилизации производства — значит следовать линии наименьшего сопротивления, дать крылья идеологии капитализма…»⁴⁶³ Причем в Танзании и Праге Че считал первым советским «грешником» уже не Сталина (поддерживавшего закон стоимости при социализме), а самого Ленина. После гражданской войны «Ленин… сделал шаг назад в своей теоретической концепции и положил начало процессу гибридизации[281], кульминацией которого и стали нынешние сдвиги в структуре экономического управления социалистических стран».

Таким образом, согласно Че, советское грехопадение началось с нэпа: «НЭП — один из крупнейших шагов назад, сделанных в СССР, недаром Ленин сравнивал его с Брестским миром». Че (в целом правильно) предполагал, что если бы Ленин прожил дольше, он исправил бы свою вынужденную ошибку. Ленин и правда всегда говорил о нэпе как о временном отступлении, и Сталин, свернув нэп, собственно, выполнил эти заветы. Но Че как раз полагал, что нэп упразднили формально, оставив в экономике его опасную суть: «Но его [Ленина] продолжатели этой опасности не увидели, и так возник в конструкции социализма огромный троянский конь — прямой материальный интерес в качестве основного экономического рычага…

Ошибка СССР состоит в том, что материальный стимул понимается лишь в одном своем смысле — капиталистическом. Важно же показать трудящемуся его долг перед обществом и наказывать его экономически, если он его не выполняет»⁴⁶⁴.

Таким образом, Че (как уже упоминалось) не отвергал полностью материальных стимулов, но почему-то только в их негативном, санкционном смысле.

Че укорял Москву и за недостаточную революционность во внешней политике. В СССР абсолютно напрасно уповали на мирное сосуществование с империализмом. Никакого мира ждать не стоит. Напротив, «многие потрясения еще ожидают человечество до его окончательного освобождения, но (и абсолютная уверенность в этом — это то, что руководит мной) оно может быть достигнуто только при радикальном изменении стратегии основных социалистических держав. Станет ли это изменение результатом неизбежного империалистического давления или эволюции масс самих этих стран… это нечто, о чем скажет история. Мы же [кубинцы] вносим свою скромную песчинку, подозревая, что предприятие в целом окажется намного выше наших сил. В любом случае останется свидетельство того, что попытка была предпринята: наша сила духа должна пройти проверку, принимая вызов Сфинкса, а не увиливая от грозного вопроса»⁴⁶⁵.

В этом пассаже очень важно упоминание о «социалистических державах» во множественном числе. Че, которого многие абсолютно неправомерно считали маоистом, прекрасно понимал всю изнанку китайской ультрареволюционности — попытку любой ценой отобрать у Москвы пальму первенства в мировом коммунистическом движении и отвлечь этим заманчивым глобальным лидерством внимание китайского народа от провальной экономической политики Мао.

Идеи Че о необходимости создания «нескольких новых Вьетнамов» для США полностью разделяли в Гаване. Просто Фидель как глава дружественного СССР государства должен был в отличие от «находившегося нигде» Че соизмерять свои слова и действия с внешней политикой Москвы.

Заметим, что Советскому Союзу было не до «новых Вьетнамов» как раз потому, что много сил и внимания поглощал собственно Вьетнам. Москва оказывала этой стране огромную помощь, только, в отличие от Пекина, она не кричала об этом на каждом углу. По оценкам Косыгина, СССР безвозмездно давал Вьетнаму оружия и снаряжения на 1,5 миллиона рублей в день. В 1968 году помощь Советского Союза Демократической Республике Вьетнам составила около 542 миллионов рублей, причем большая ее часть (361 миллион рублей) была предоставлена на безвозмездной основе.

Попытка США «вбомбить Вьетнам в каменный век» потерпела провал после того, как 24 июля 1965 года состоялся первый бой советских зенитчиков против американской авиации[282]. По официальным данным США, во вьетнамской войне американская авиация теряла один самолет на каждые 60 самолето-вылетов, в то время как во время войны в Корее, где американцам также противостояли советские зенитчики-артиллеристы, она теряла лишь один самолет на 750 вылетов. До конца войны СССР поставил ДРВ 95 ЗРК С-75 «Двина» и более 7,5 тысячи ракет к ним. С июля 1965-го по декабрь 1974 года во Вьетнам в качестве советских военных специалистов всего было направлено 6359 генералов и офицеров и более 4,5 тысячи солдат и сержантов срочной службы.

Так что опасения Че насчет излишней мягкости советской внешней политики представляются, мягко говоря, преувеличенными[283]. Экспортировать контрреволюцию Москва никому не позволяла.