Читаем Че Гевара, который хотел перемен полностью

Как ни странно, записные книжки и дневники, найденные Лазо, кардинально отличаются от «Дневников Че», «Секретных документов революционера» и «Воспоминаний о Кубинской революционной войне», позднее опубликованных правительством Кастро за подписью Че Гевары, с апологетическим предисловием самого Фиделя Кастро. Это был как раз тот переломный момент, когда в официальные исторические исследования стал проникать яд пропаганды и начал создаваться миф о героическом партизане Че. С одной стороны, историки имели доступ к массе конфиденциальных записей, захваченных после поспешного бегства Гевары. С другой стороны, режим под оглушительный рев фанфар публиковал «официальные дневники и воспоминания Че». И какие же документы послужили исходным материалом для пытливых журналистов «Нью-Йорк таймс» и прилежных биографов Че? Пропагандистские, конечно.

«Эти личные записные книжки и дневники, которые мы нашли в грузовике Гевары, подтвердили все, что мы уже говорили о нем, – сообщает Лазо. – Во-первых, Гевара жаловался, что его отряд не получает абсолютно никакой помощи от сельских жителей, которые, по его словам, были латифундистами (крупными землевладельцами). Первая часть была правдой, сельские жители в основном избегали их. Вторая часть явно не соответствовала действительности. Они вовсе не были богатыми землевладельцами. Они были просто мелкими земельными собственниками, а значит, антикоммунистами – ведь обобществления собственной земли они явно не желали. Этого было достаточно для Че, чтобы наметить их в качестве будущих жертв. Я видел в этом дневнике имена нескольких мальчиков – одному из них было семнадцать лет, другому восемнадцать – с пометкой «расстрелять». Они не были «военными преступниками» ни в одном из смыслов этого определения. Они были просто сельскими мальчиками, которые отказались сотрудничать с Геварой. Я думаю, это действительно сильно раздражало его. Вскоре после победы восстания их схватили и казнили как «военных преступников».

Корреспонденты «Нью-Йорк таймс», «Лук» и Си-би-эс не присутствовали при этих убийствах. Даже те, кого повстанцы называли «военными преступниками», зачастую были просто кубинскими военнослужащими, которые осмелились защищаться и стрелять в ответ. Однако когда они действительно воспринимали слова присяги всерьез, когда они на самом деле – как велел им долг – преследовали повстанцев Че, боролись с ними и наносили большие потери… что ж, тогда приспешники Че охотились за ними с особым рвением. Лейтенант Орландо Энризо был одним из таких. «Они называли нас военными преступниками Батисты, – вспоминает Энризо сегодня, находясь в Майами. – Прежде всего я не имел ничего общего с Батистой, он мне даже не нравился. Чеки, если на то пошло, он мне не выписывал. Я и большинство моих товарищей-военных считали себя членами Конституционной армии Кубы».

«Повстанцы Кастро, находившиеся под коммунистическим руководством, сами далеко не все были коммунистами – их просто обманули. Они начали устраивать на нас засады, убивать наших людей в казармах, разрушать дороги и мосты, терроризировать деревни – и мы должны были приветствовать их с распростертыми объятиями? Только не я, – говорит Энризо. – Я боролся с ними. Позже, будучи в изгнании, я встретил нескольких экс-мятежников, которые прямо рассказали мне, что люди Че убивали крестьян за отказ от сотрудничества или за подозрение в доносительстве – да за что угодно. И во всем этом они тут же спешили обвинить нас».

И, конечно, в то время средства массовой информации – как в Соединенных Штатах, так и на Кубе – верили словам повстанцев о том, что убийцами были люди из кубинской армии, почище Евангелия. Кастро и его приспешники пользовались тогда неограниченным доверием журналистов.

«Да, я признаю это, – говорит Энризо. – Я сражался с повстанцами изо всех сил. Я стрелял во время боя, когда противники стреляли в нас. Я преследовал их.

Я чертовски горжусь тем, что моя совесть чиста. Пусть биографы Че продолжают сколько угодно называть меня военным преступником и даже убийцей. Я не убил никого. Сколько повстанцев – я уж не говорю про Че – может похвастаться тем же самым?»

Перейти на страницу:

Все книги серии Биографии великих. Неожиданный ракурс

Клан Чеховых: кумиры Кремля и Рейха
Клан Чеховых: кумиры Кремля и Рейха

Если бы вся изложенная здесь история родственников Антона Павловича Чехова не была бы правдой, то ее впору было бы принять за нелепый и кощунственный вымысел.У великого русского писателя, создателя бессмертного «Вишневого сада», драматичного «Дяди Вани» и милой, до слез чувственной «Каштанки» было множество родственников, у каждого из которых сложилась необыкновенная, яркая судьба. Например, жена племянника Чехова, актриса Ольга Константиновна, была любимицей Третьего рейха, дружила с Геббельсом, Круппом, Евой Браун и многими другими партийными бонзами и в то же время была агентом советской разведки. Михаил Чехов, сын старшего брата Антона Павловича, создал в США актерскую школу, взрастившую таких голливудских звезд, как Мэрилин Монро, Энтони Куинн, Клинт Иствуд… А начался этот необыкновенно талантливый клан Чеховых с Антона Павловича, скромного и малоприметного уездного врача…

Юрий Михайлович Сушко

Биографии и Мемуары / Документальное
Друзья Высоцкого
Друзья Высоцкого

Есть старая мудрая поговорка: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. И в самом деле, как часто мы судим о людях по тому, кто их окружает, с кем они проводят большую часть своего времени, с кем делятся своими радостями и печалями, на кого могут положиться в трудную минуту, кому доверить свои самые сокровенные тайны. Друзья не только характеризуют друг друга, лучше раскрывают внутренний мир человека. Друзья в известной мере воздействуют на человека, изменяют его на свой лад, воспитывают его. Чтобы лучше понять внутренний мир одного из величайших бардов прошлого века Владимира Высоцкого, нужно присмотреться к его окружению: кого он выбирал в качестве друзей, кому мог довериться, от кого ждал помощи и поддержки. И кто, в конце концов, помог Высоцкому стать таким, каким мы его запомнили.Истории, собранные в этой книге, живые и красочные, текст изобилует великолепными сравнениями и неизвестными ранее фактами из жизни замечательных людей. Читая его, ощущаешь и гениальность самого Высоцкого, и талантливость и неординарность его друзей.

Юрий Михайлович Сушко

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное