Чебурашка (СИ)

И как бы я ни храбрилась, это обидно. Обидно, больно, грустно. Подумаешь, уши… Всего лишь часть тела. А на деле будто ничего другого во мне и нет. Людям не должны давать клички, будто животным.

Я знала, что в субботу в доме Соколовских будет праздник по случаю дня рождения Матвея. Я понимала, что меня ни за что туда не позовут, но все равно внутри теплилась надежда. Я глупо и наивно ждала, что Матвей вот-вот пригласит к себе в гости. Я бы не пошла. Конечно же, нет. Но само приглашение так много бы сказало о наших отношениях.

Однако, прошла среда. Минул четверг. Пролетела пятница. А меня так никуда и не пригласили. После уроков Матвей убегал на тренировку, а я занималась с Глебовым подготовкой ко второму туру олимпиады. Результаты первого были еще не оглашены, но я не сомневалась, что прошла. Задания были элементарными. Но Виктор Андреевич велел не расслабляться. Первый этап призван отсеять самых слабых, говорил он. Далее задачи будут только возрастать в своей сложности. Итоговые задания по своему уровню скорее вузовские, чем школьные. При этом вопросы сформулированы весьма каверзно.

Глебов выдал мне кучу задач и тестов, которые я ежедневно решала дома, а на следующий день мы подробно разбирали все нюансы, ошибки и трудности. Еще мне приходилось задерживаться в библиотеке, чтобы пользоваться интернетом. Времени на страдание и обиды практически не оставалось. Все силы уходили на учебу.

Зато в полном распоряжении оставались ночи.

Лежа в своей постели, я скучала по Матвею, по нашим встречам, прогулкам, поцелуям. Перебирала в памяти самые любимые и трогательные моменты, постоянно порываясь написать ему первой. Еще совсем недавно легко бы взяла телефон и набрала смс. Теперь же что-то изменилось. Я чувствовала, что он не хочет ни моих сообщений, ни моего общества.

Всего неделю назад мы так много переписывались. Слали друг другу длинные и короткие сообщения, наполненные искренней нежностью. Соколовский словно становился другим человеком. Не отстраненным и чужим, как в школе, а близким и родным. Много говорил о предстоящем бое, о своих переживаниях, о важности своей победы. А еще о важности моей победы. Потому что они — это путевки в будущее. Пафосно. Да. Но это правда.

Мы желали друг другу спокойной ночи, а потом еще три часа я ворочалась, обнимая подушку и представляя на ее месте Матвея. Сильного, высокого и теплого. Мне безумно хотелось ощутить на себе его крепкие объятия, почувствовать вкус мягких губ. Вдохнуть аромат его ключиц.

Я бесконечно убеждала себя, что гордая и независимая. Со мной так поступать нельзя. И прощать подобное поведение я не намерена. И в тот же миг понимала, что вру самой себе. Что если Матвей позвонит — возьму трубку, напишет — отвечу, придет — побегу встречать.

И ни о чем не буду спрашивать.

И сама себя за это ругала.

Ведь нельзя быть такой размазней.

Надо поставить ультиматум. Заставить выбирать. Либо мы встречаемся в открытую, либо становимся такими же чужими, как все считают.

Только я боялась, что выбор Матвей сделает не в мою пользу. Если еще не сделал. Конечно же, он не хочет, чтобы над ним смеялись. Чтобы не дай бог, он из крутого Сокола превратился в Крокодила Гену, зеленого друга Чебурашки. А ведь это вполне реальная перспектива. Может, именно поэтому в последние три дня мы совершенно не общаемся. Словно невидимая стена выросла между нами. Звуконепроницаемая.

Я не желала Матвею своей участи, потому приказывала заткнуться гордости и самолюбию и довольствоваться тем, что есть. Нашими прогулками в парке. Нашими уроками дома. Редкими совместными ужинами. Частыми тайными поцелуями.

Закрывала глаза и мечтала… Мечтала о нас…

В субботу на занятие с Глебовым Матвей не пришел, хотя накануне не предупредил даже учителя, что его не будет. Хотя, наверное, логично, ведь тогда пришлось бы объяснять причину, а так как о предстоящем празднике официально мне не говорили, то и об остальном проще умолчать.

Я расстроилась.

И Глебов это заметил.

— Зоя, я понимаю, что в твоей жизни наступил сложный период. Любовь она, знаешь ли, в любом возрасте непроста. Но какими бы прекрасными ни были ваши отношения с Соколовским…

— Виктор Андреевич, — попыталась перебить я учителя, но он лишь отмахнулся.

— Не отрицай, Зоя. Матвей мне все подтвердил, а если бы и нет, то я не слепой.

Матвей все подтвердил?

Матвей?

Подтвердил?

Подтвердил!!!

Сердце бешено забилось в эйфории. Матвей признался Глебову, что у нас отношения. Не стал отрицать. Не побоялся. Не постыдился!